Шанс

Поспешно прохожу внутрь и вижу девицу не старше лет тридцати. Однако, определить это можно лишь по недостаточно глубоких бороздам морщин около рта и глаз – в целом видок у нее довольно такой себе. Она улыбается:

– Майк повесил слишком низко, я говорила ему, но он сам метр с кепкой и не хочет перевешивать. Вернее, говорит, что перевесит, но так за два года дело и не дошло. А когда..

– Здравствуйте – слабо киваю, желая прекратить этот поток словоизвержения. Мой отец его бы

(Мать твою, Генри, у тебя словесный понос случился после часового долбанного запора!? Так заткни щель и дай посмотреть мне чертовы новости, щенок!)

назвал иначе. Тут все такие болтливые?

– А да, извините – повторяет она, улыбаясь еще шире – здравствуйте.

Ощущаю запах сырости, затхлости, но совершенно не слышу шума запряженных машин. Видимо тут с людьми зимой так же негусто, как и в магазине. Быть может, все даже еще хуже.

– Я Хельга.

Теперь я вынужден назвать свое имя в ответ, хотя это совершенно нелепо и, по большому счету, совершенно ненужно для того, чтобы отдать мое пальто, заплатить деньги и уйти.

Чуть дергаю уголками рта:

– Генри. Через ЕН.

Ее улыбка в непонимании застывает на губах и я поясняю:

– Ну, здесь меня уже успели назвать Гарри, через АР, понимаете?

Видимо, тонкий юмор им не знаком (заходит лишь про члены, что кончаются яйцами, там можно прямо умереть от смеха, да, Стив?), потому что несмотря на заливистый хохот Хельги, я вижу в ее глазах все такое же непонимание. Очевидно, она уже успевает счесть меня странным.

– Вы новенький      , да?

– Сценарист – отвечаю заранее на следующий вопрос – первый год здесь. И хотел бы отдать на чистку свое пальто – чуть приподнимаю руку с пакетом – возьметесь?

Она вновь улыбается, точно ее улыбка может растянутся до ушей, и спешит за стойку:

– Конечно. Что у вас? – берет пакет, достает пальто (я невольно морщусь, когда она свободно обоими руками проводит по воротнику, не собираясь после этого даже вымыть руки) и оглядывает его.

Делает это дольше нужного, после чего, несколько озадаченно и виновато, уточняет у меня:

– Извините, Генри, а не подскажите, где здесь пятно, которым надо заняться? Я что-то не вижу. Идеально чистое пальто.

– Эм, да – натянуто улыбаюсь – хотелось бы его освежить. И особенно воротник. От него воняет.

Хельга невозмутимо наклоняется к воротнику, едва ли не касаясь его лицом, и шумно втягивает воздух. Мне кажется – меня сейчас вырвет, но стараюсь удерживать на своем лице бесстрастную маску.

Женщина лишь жмет плечами, видимо, так и не поняв в чем проблема:

– Так, ну значит займемся только воротником или чистка всего пальто?

У них тут стирают отдельно? Расскажу Чарли Грейс – решит, что я спятил.

– Да нет, давайте все его.

– Хорошо, с вас 10 баксов.

Решаю, что ослышался:

– Извините?

Хельга, видимо, решает, что я напротив удивился не заниженной, а завышенной цене, и претенциозно объясняет:

– Ну, это же полный спектр услуг. Очистка, сушка, и выдам вам как новенькое уже завтра, между прочим.

– Десять баксов? – вскидываю брови и нервная усмешка мельком проходит по губам, когда я достаю бумажник – у вас тут прямо-таки цены из прошлого. Далекого прошлого.

Поняв, что я имею ввиду, она вновь расслабленно смеется:

– А, да. Я сто раз говорила Майку, что когда в городе круглыми годами отираются знаменитости, надо повышать ценник. Спрос рождает предложение. Но он стар, как носки моего деда, упрямый осел, потому думаю, если вы приедете сюда и через четверть века – цена будет той же.

– Майк и владелец, и безделушки вешает? – уточняю я, отдавая нужную банкноту.

– А, да. Привыкайте, у нас тут у многих так.

– Да, я заметил. Только – вновь гляжу на пальто – вы же не в машинку его запихаете верно? Это драп, армани.

– И без вас вижу, что не замша – оскорбленно замечает Хельга – думаете, раз глушь, так не знаем, как обращаться с фирменными шмотками? Если хотите знать, вы не первые сюда в брендах с ног до головы приезжаете. Уж знаем, какие дела с ними иметь.

– Да уж, не сомневаюсь.

Впрочем, о чем я. Конечно, они знают. Вряд ли преуспевающие творцы, приезжающие сюда не первый год, ходят три месяца подряд в нестиранных одеждах или стирают их вручную дома. Это у меня всего одно пальто армани – у них, наверняка, сто трусов кельвин кляйн, десятки рубашек луи витон и еще сотня штанов от версаче.

Видимо, выражение моего лица сильно меняется, потому что Хельга смущается и немного смягчается:

– Эй, Генри, вы в порядке?

– А, да. Все в норме.

– Просто вдруг так осунулись. Какие-то проблемы, да?

– Как и у всех, кто сюда приезжает – вновь нервная усмешка.

– Да, творческий кризис, а последующие годы место вдохновения – улыбается она, как-то странно сверкнув глазами и оглядев меня с ног до головы – уверена, ваши дела поправятся. Я видела тот фильм, Черное Окно. У вас определенно есть талант.

– Спасибо – отвечаю машинально.