Шанс для чародея

Она стала какой-то дикой, возбужденной и в то же время неприступной, как статуя. Таким ли должно быть высшее существо? Совсем, как Эдвин. И вероятно как его отец. Недоступная и обжигающая смертных божественная красота. Она будто вся изо льда, но заставляет людей сгорать от неудовлетворенного желания.

- Что вы можете понимать?

И это оскорбительное обращение на вы. Впервые оно показалось мне оскорбительным. В ее устах. Аллегра нарочно и дерзко выделяла это слово, будто лишний раз подчеркивая дистанцию. Мы с ней, как небеса и земля, ангел и червяк, летающее и ползающее создание. Что общего у нас может быть? Разве ты имеешь право равнять меня с собой, вызывающе сообщали ее глаза. И я ощутил себя раздавленным. Она права. Я зря надеялся на то, что между ангелом и червем может возникнуть близость, даже мимолетная симпатия. Будь мы вместе даже на миг и я подточил бы ее, как червь райское яблоко. А оно должно было оставаться неоскверненным. Только теперь я понял это. Аллегра неприкосновенна. Она для высших созданий, не для черни вроде меня.

И все равно мне казалось, что в дерзких ангельских глазах я улавливаю сожаление. Она пыталась скрыть его за всплеском ярости и от меня, и от себя. И от этого мне сделалось особенно больно. Если бы я знал, что надежды не было и нет, то так больно не было бы. Куда болезненнее было знать, что надежда все-таки была и ускользнула прямо из рук, как жаворонок, которого я поймал как-то раз на майском цветущем лугу. Птица с подбитым из рогатки крылом трепетала в моих пальцах всего лишь миг, а потом была такова. Я был неловок. Думал, если она ранена, то уже не улетит. Больше такого шанса мне уже не предоставилось.

Теперь я чувствовал, как из моих рук вот-вот вырвется и улетит раненный ангел. Или же другие падшие прилетят за ним. Я не мог ничего сделать. Я мог лишь внушить себе, что мои объятия все равно были бы ей тошны.

Аманда почти плакала, понимая то же, что понимал я. Ее собственность сейчас раствориться в ночи и вернуть подругу уже не удастся. Лучше бы я не воображал себе надежды, что Аллегра могла стать и моей подругой. Все повторялось, как в случае с Эдвином. Лишь один шаг отделял меня от петли. Лазурные ангельские глаза светились таким презрением к смертному, а я уже присматривал табуретку, на которой можно будет дотянуться до балки на потолке и закрепить там петлю из пеньковой веревки. Вот гномы станут смеяться над дураком, который оказался ловчее их в азартных играх и колдовстве, а потом сгоряча повесился. Впервые я подумал, что Магнус зря вытащил меня из петли. Лучше было быть похороненным заживо еще тогда и никогда не узнать, что есть ангелы - эти пугающие высокомерные и полностью подавляющие нас божественные создания. Лучше было не знать, что есть Аллегра. Эдвин и Аллегра. Две раны на моем сердце. Если однажды я решусь взять нож и рассечь себе оба запястья, то один шрам будет для нее, а другой для него.

Она видела мои мысли, и они ее не трогали. Ни чуть. Ей было все равно. А разрезы на ее спине под батистовой сорочкой кровоточили. Я накинул на ее восхитительное нечеловеческое тело свою последнюю целую сорочку, но совсем не жалел. Ей кружева и ленты шли больше. Нежная ткань оказалась даже грубее еще более лилейной кожи. Вот как выглядит ангел. От нее пахнет лилиями, но этот запах вызывает удушье и тошноту наравне с наслаждением. У нее великолепные сапфировые глаза, но их взгляд гипнотизирует. Ее слова напоминают звуки лиры, но они сводят с ума. Божественные истины лишают разума.

Кровь продолжала течь из разрезов в спине. Ее запах явно сводил с ума притаившуюся в углу Аманду. Маленькая девочка во взрослом наряде сжалась в комок и стала почти незаметна в тесной комнате, но как алчно светились ее глаза. Ярче, чем уголья в затухающем камине. Она жаждала отведать крови своей сестры и сама этого стыдилась. Говорили, что отпить крови ангела это самое изысканное удовольствие, какое только есть. Одна ее капля откроет тебе запредельные тайны, сделает силачом и мудрецом, равным божествам, но я не ощущал запаха ее крови. Возможно, потому что я ее любил. Мысль приложиться губами к ее ранам и отпить из источника вечной силы вовсе не казалась мне соблазнительной.

Хорошо, что в лесу нашел ее именно я. Другие бы не постеснялись.

- Сейчас она меняется, - зашептала мне в уши Аманда, - ей нужно сырое мясо, нужна кровь, чтобы восстановить силы.

Я достал для нее и то, и другое. Мне пришлось той ночью забить и лань, и припозднившихся охотников, чтобы накормить Аллегру. Проснувшееся в ней ангельское создание требовало крови и сырого мяса. Человеческого мяса. Меня даже это не смутило. В конце концов, я сам ожил, побывав в петле. Мне ли чего-то смущаться. Мне не нравилось лишь то, что она как будто не узнает меня. Прозрачные голубые глаза смотрели сквозь меня и как будто не видели. Солнечный свет обжигал ее тонкую кожу, и она проспала весь день.

Но едва наступили сумерки, как я нашел ее сгорбившейся у входа.

Аллегра сидела на ступеньках и плакала кровавыми слезами.