Шанс для чародея

Вместо меня во дворец ворвалась стая приведенных мною черных существ. Адские армии почуяли еще не пролитую кровь. Вместе с ними нежданно-негаданно из мрака пришли другие существа. Я их не звал, но они прилетели. Рубин, их подарок в моем ухе, как будто сообщил им о том, что я в смертельной опасности. Мне не нужны были такие покровители, но в этот миг я молил о помощи даже их и от души надеялся, что, расправившись в Магнусом, они не задушат меня в своих мраморных объятиях.

Глаза Аманды полезли на лоб, когда она поняла, что живые статуи на моей стороне. Оставшаяся совсем без слуг, она могла накинуться лишь сама, что с готовностью и сделала. Я мог бы сломать ее, как куклу, если бы силы в ее крохотном теле не превосходили мои собственные. Я дрался с ней. Аманда сопротивлялась яростно. Царапалась, кусалась, пыталась выдавить пальцами мои глаза. Я держал в руках яростный рыжий ураган, а не хрупкое существо. Ну и бестия. Лишь израсходовав все свои силы, она стала больше напоминать одичавшую кошку, чем огненную стихию. Ее ловкие цепкие пальчики вырвали сережку прямо из мочки моего уха. Я закричал от боли и вместе со мной в каменной ниши вскрикнул некто, кто подарил мне рубин. Шелест мраморный ангельских крыльев, которые забивают Магнуса, нарастал. Но Аманде это было все равно. Кровь текла у меня по шее. Разорванная плоть изнывала. А черные существа с поля, принявшиеся слизывать с пола лужицу моей крови, даже не думали нападать на мою соперницу. Эта наглая рыжая кукла даже успела наступить ногой на откатившийся рубин. Возможно, на полу камень только выглядел, как живое насекомое из склепа. И он оказался раздавлен.

Я опешил так, будто раздавили частичку моего сердца. Сейчас на меня можно было смело нападать, я не смог бы оказать сопротивление. Но Аманда больше не могла драться. С ней происходило что-то необычное. Те места ее кожи, на которые попала моя кровь, воспалялись и шли волдырями, как от ожогов. Она касалась их, не веря самой себе. Потом она закричала. Вначале от ужаса и боли, затем от неожиданности. Мои черные гады долизав кровь все же опомнились и впились в ее клыками. Сперва несколько, потом их сбежалось больше. Ее крики лишь разъярили их. И вот уже целая черная стая накинулась на ее маленькое тельце. За черной тучей движущихся кровососущих тел, ее саму стало уже не видно.

Я упал на пол и поспешно отполз в сторону. Я надеялся, что ангелы, прилетевшие сюда из склепа, уведут эти черные стаи с собой. Назад, в Серп Крови. Или хоть в самый ад. Мне уже все равно. Лишь бы только они не сглодали мои собственные кости, когда города им окажется мало.

Мои немые просьбы были похожи на молитве к тьме. Я молил ангелов о том, чтобы они забрали с собой всех этих крохотных убийц. Однако, в этом не возникло необходимости. Вместе с гибелью врагов, мое желание, то, ради которого я напоил своей кровью все эти стаи, было исполнено. И их мохнатые когтистые тельца, распухшие от мертвечины, начали загораться из нутрии, вспыхивать, взрываться, не оставляя после себя даже горсти пепла. Я был спасен.

Даже остатки трупа Аманды, сброшенные нечистью с балкона, вдруг оказались сгоревшими. От Магнуса тоже не осталось ничего. Кроме воспоминания. Его соблазнительный, опасный голос будто все еще звал меня из небытия, обещая весь мир. Хотя его самого в этом мире уже больше не было. Искуситель погиб или был унесен ангелами отсюда навсегда. Сами статуи тоже исчезли. Лишь скульптура Сетия, неподвижно застывшая в нише у балюстрады ратуши, мило улыбалась мне. Или это закатное солнце творило чудеса, или ощущение победы было таким сладким, что зловещая улыбка падшего ангела показалась мне нежной и даже дружелюбной.

Я успел приветливо кивнуть ему, прежде, чем он исчез.

Кто-то успел перетащить в королевский дворец статую некогда святой Амаранты и украсил ее настоящим венцом из золота и сапфиров. Я узнал корону, некогда принадлежавшую королю. Цверг, суетившийся рядом, пояснил мне, что это скульптурный портрет супруги повелителя теней. Она будет отныне руководить этим городом и многими другим, отдавая свои приказы из глубин земли.

Королева кладбищ. Я нехотя усмехнулся. Она предпочла смерть и власть скитаниям со мной. Ее стройный силуэт, мелькнувший в окне ратуши, напомнил мне об учениках Школы Чернокнижия. Она все еще носила их форму. Подумать только. А весь город лежал перед ней, как шахматная доска, на которой можно играть без противника. Только с самим собой.

Я хотел наклонить голову в знак приветствия, но не стал. Она этого не заслужила. Она ведь бросила меня. При чем так поспешно и жестоко, что мне до сих пор было больно.