Шанс для злодейки

Треск оглушил меня на секунду. Запах озона такой резкий, словно сотня гроз прошла за одну секунду, сменился вонью палёной ткани.

Ткани и мяса…

— Никто не смеет касаться меня без разрешения. Ни один из вас, — отчеканила я и стиснула челюсти.

Чувство, что наполняло мою душу, было триумфом возмездия. Чрезмерным для ситуации, чрезмерным даже для Айрис, как будто вся моя жизнь вела к этому моменту — и здесь разворачивалась. Я не знала, откуда оно взялось. Стало ужасно не по себе.

Из-под закрытой двери в прошлое просачивалась тьма.

Гвардеец корчился на полу, баюкая обожжённую руку. Его тихие причитания были единственным звуком, что разбавлял повиснувшее молчание, от боли он забыл про всё, кроме покалеченной кисти.

Ноги отца торчали из-за перевёрнутого кресла. Немного погодя он с опаской высунулся — и уставился на поверженного гвардейца. Лицо, что ещё недавно искажал гнев, окаменело, теряя последние краски.

Я стряхнула оцепенение. Нужно закрепить результат, пока он не опомнился.

— Отныне я сама решаю, куда идти и где оставаться, папенька. Мессир Вальде займётся моим обучением и обо всём позаботится, не переживайте так. Полагаю, мы с вами друг друга поняли. — Я фамильярно потрепала его по щеке и развернулась. — Так, а вы… Боже. А вы поднимайтесь.

— З-з-зачем?.. — клацая зубами, несчастный гвардеец в ужасе пополз подальше от меня. Его напарник держал алебарду наперевес, в любой момент готовый отразить нападение.

Я устыдилась, видя искренний страх в их глазах.

— Куда-куда, к доктору, — пробормотала я, ковыряя ковёр носком туфли. — Или кто тут у вас… Вы же не собираетесь так ходить?

— Н-не пойду, — завыл тот и забился в угол.

Всё равно что упирающегося кота из переноски доставать…

Я прижала руки ко лбу и сделала глубокий вдох. А потом обратилась ко второму гвардейцу:

— Будьте любезны, помогите ему подняться. Вашему другу нужна срочная помощь, чем дольше он тянет, тем хуже могут быть последствия. Я пойду с вами и прослежу, чтобы его вылечили.

Стражник колебался. Все сомнения были написаны на его скуластом лице, но что ещё ему оставалось делать?

Втроём мы оставили распахнутые двери покоев Третьего советника позади. Надеюсь, что безмолвие, поразившее отца, не оставит его хотя бы ближайшие пару дней.

Вспышка магии не прошла бесследно — я еле волокла ставшие пудовыми ноги, руки меленько тряслись, стоило их напрячь и стремительно надвигалась головная боль. Лёгкая тошнота завершала картину.

Больше всего на свете я хотела прилечь и не шевелиться неделю, а не тащиться по невыносимо длинным залам и коридорам, но совесть не позволяла поддаться этому желанию. Осознание, что я только что натворила, докатывалось с опозданием, как приливные волны на берег.

Просто разозлившись, я едва не оставила человека без руки. Он даже не нападал, не тащил меня.

«Нужно было дождаться, пока потащит? — спросил тот внутренний голос, который люди обычно называют здравым смыслом. — Не будь наивной. Они бы сделали всё, что им приказали, и нисколько не переживали о том, как ты будешь чувствовать себя в заточении».

Я шла первой, глядя строго под ноги, чтобы усмирить поднявшуюся к горлу тошноту. Мраморные квадраты залов сменялись деревянной доской коридоров, один поворот, другой и вдруг — раз! Кто-то влетел в меня на полном ходу!

Я с воплем опрокинулась на пол и треснулась затылком так, что искры из глаз посыпались.

— Рири! — встревоженный голос Радвина достиг ушей.

А после и его лицо замаячило в поле зрения. Схватив протянутую руку, я сморщилась и ощупала голову:

— Ты что творишь, бешеный? Пожар где-то?

— Меня послал принц, то есть не послал, а я узнал, то есть… — Он всё не мог отдышаться. И правда летел со всех ног. — Что… Что произошло?

Брат наконец заметил гвардейцев и моментально напрягся.

— Грег, что с рукой? Почему не в лазарете?

Со мной брат всегда говорил мягко, несмотря на внешнюю суровость, но сейчас в его тоне прорезались командирские нотки. Он не был непосредственным начальством для дворцовой стражи, но как офицер Особого полка занимал положение много выше.

Грег молчал, как рыба, в ужасе переводя взгляд с меня на Радвина. Солгать вышестоящему по званию он не мог, а наябедничать на родную сестру оного — звучит как не самая удачная идея.

Пожалев бедолагу, которому и так сегодня досталось, я дёрнула брата за рукав:

— Моя вина. Ты знаешь, куда его лучше отвести с магической травмой?

— Вы двое — в лазарет. Скажете, что от меня, — быстро нашёлся Радвин. А когда гвардейцы покинули зону слышимости, обратил испытующий взгляд на меня: — Рассказывай.

— Ты первый.

— Я сегодня ещё людей в лазарет не отправлял, — возразил он. — Что значит «это моя вина»?

— То и значит. — Я надулась, как ребёнок, которого застали за кражей конфет из вазочки. Почему-то рядом с братом я невольно чувствовала себя лет на десять младше. — Мой магический дар проснулся и сразу перешёл в активную стадию… Так что не зли меня, пока не научусь это контролировать. Он как сторожевой пёс, кусает любого, кого сочтёт угрозой.

Радвин соображал быстро.

— Грег что-то сделал тебе? — спросил он холодно.