Шанс есть! Наука удачи, случайности и вероятности

Даже крыса может научиться нажимать на рычаг, если давать ей еду в качестве награды. Разве так уж удивительно, что студенты научились генерировать наборы случайных чисел? Да, это удивительно, отвечает Миллер. Поведение крысы – пример выработки условного рефлекса: дайте ей нужный отклик, и она обучится новому трюку. Но условный рефлекс формируется лишь путем постепенного отсечения случайных вариаций. «Он никогда не сумел бы усилить сам элемент случайности», – подчеркивает ученый. Это заставляет его прийти к выводу, что в наше сознание должен быть встроен какой-то врожденный механизм рандомизации. «Рулеточное колесо в голове», как называл это покойный Джон Мейнард Смит из Университета Сассекса. Он указывал: самые разные процессы могут генерировать, по сути, случайные последовательности, так что нет ничего странного в том, что на это может оказаться способен и мозг.

Похоже, у многих животных имеется в голове такое рулеточное колесо. Однако, замечает Миллер, благодаря оттачиванию возможностей этой рулетки человек сумел постепенно развить в себе механизм, дающий не только возможность оставлять врагов с носом. Наш суперпротеизм – основа нашей изобретательности и нашего творческого потенциала, утверждает Миллер: «Протеизм – ключевой элемент творческого таланта, причем другие ментальные механизмы этого элемента лишены. Речь идет о способности быстро и непредсказуемо генерировать чрезвычайно изменчивые альтернативы». В исследованиях творческих способностей человека зачастую подчеркивается именно этот элемент. Без него стали бы невозможны, к примеру, «мозговые штурмы». Во многих формах искусства, от музыки до комедии, залогом успеха нередко служит как раз умение найти новый поворот для старой темы или обмануть ожидания аудитории.

Большинство ученых, по-видимому, считает, что творческий потенциал возник у человека просто как результат счастливой случайности, путем последовательного накопления когнитивных способностей, изначально предназначенных для выполнения других функций. Экологический интеллект сформировался для того, чтобы человек мог выполнять сложные задачи поиска пищи в саванне. Технический интеллект развивался вместе с нашим умением делать орудия. Социальный интеллект берет начало в групповом образе жизни. Стивен Митен, археолог из Университета Рединга, утверждает, что в сознании ранних гоминид эти интеллектуальные специальности были отделены друг от друга, словно приделы в древнем соборе. По его мнению, современное сознание сформировалось лишь с падением этих умственных перегородок и развитием более общих когнитивных способностей.

Миллер замечает, что такое воззрение противоречит одному из главных свойств естественного отбора – его тенденции приводить к росту специализации, а не усилению генерализации. Однако для теории Миллера не требуется апеллировать к механизмам усиления генерализации. Напротив, врожденный механизм рандомизации вполне мог бы являться чрезвычайно узкоспециализированным методом генерирования новых идей. Миллер предполагает, что такой механизм мог бы действовать путем усиления квантовомеханического шума, присутствующего в синаптической активности. Однако он мог бы работать и совсем иначе – подобно тому, как компьютер генерирует случайные числа: порождая «псевдо-случайность» путем введения генерируемых программой чисел обратно в программу, слишком сложную для того, чтобы ее смог раскусить посторонний.

Согласно гипотезе макиавеллиевского интеллекта, творческий потенциал – порождение одного только социального интеллекта. Идея состоит в том, что наши предки сначала постепенно обрели умение выживать в условиях саванны, затем научились эксплуатировать эту среду обитания при помощи инструментов, а уже потом в совершенстве освоили искусство общественной жизни. Лишь тогда творческий потенциал стал развиваться по-настоящему. Но до недавних пор никто не мог предложить правдоподобного объяснения, как такое могло произойти. Возможно, ответ дает именно теория Миллера, показывающая, как протеизм развивался в социальной среде, и затем выявляющая связь между случайностью и творческим талантом.

Теоретики эволюции до последнего времени склонны были рассматривать эволюционную адаптацию как процесс, увеличивающий упорядоченность и сложность. Считалось, что естественный отбор как-то вычленяет маловероятные, но закономерные черты на основе случайности и беспорядка. Протеическое поведение явно противоречит этому упрощенному взгляду: оно одновременно и случайно, и адаптивно. Оно хаотично и при этом – результат отбора. Неудивительно, что биологам понадобилось так много времени, чтобы разглядеть в природе эти неочевидные свойства.

Глава 6. Заставим случай работать

Мы почти у цели: надеюсь, теперь-то мы понимаем, что такое случайность, знаем ее границы и ту пользу, которую она приносит миру вокруг нас. Пора применить все эти знания на практике и выяснить, сумеем ли мы реально улучшить свою жизнь при помощи случая.

Участвуйте в технолотерее