- Неплохо. Но есть куда расти. – только и сказала она, когда я преобразовал боевой посох в нож и обратно. Затем показала кузню, в которой создавались энергетические луки и другое оружие.
В конце недели Меррин отправила сообщение Цере, так что «Богомол» мог забрать нас в ближайшие дни. Близости у нас больше не было. Меррин стала задумчивой и отчуждённой. Я не стал её тревожить, тренируя бой с тенью и практикуя магию на фауне и флоре тёмной зловещей планеты ведьм.
Накануне нашего отбытия к посадочной площадки я наблюдал за обрядом погребения оживших сестёр ночи. Меррин было тяжело. Но она понимала, что это необходимо сделать. Это будет справедливо по отношению к их памяти и наследию, которое продолжат сама Меррин и Асажж. А теперь и я, раз мне позволили прикоснуться к древним, ранее запретным знаниям древних адептов темной Силы.
Прочитав заклинание, Меррин опустилась на колени и коснулась горячей, нагретой солнцем земли и прошептала:
- Спите спокойно, сестры мои. Я продолжу путь. Галактика узнает о настоящей мощи Сестёр Ночи, а враги познают Гнев Датомира. Я исследую миры и будут помогать тем, кто просит о помощи. Вы будете гордиться своей дочерью. Простите за мою слабость перед джедаем… Он достоин наших знаний. Я обязана ему жизнью.
Ответом Меррин стал шепот умерших. Я поежился, чувствуя чьи-то ледяные прикосновения. Закрыл глаза и ощутил в Силе присутствие всего племени Меррин. Они улыбались, окружив одинокую сгорбившуюся фигуру. Я шагнул вперед, встав рядом с ней. Посмотрел на каменные лица ведьм, вырезанные в скале храма.
- Они благодарят тебя, Маша. – хрипло заметил я, успокоив дыхание. – Они обрели покой. И желают, чтобы ты несла огонь их мудрости в другие миры. И карала нещадно врагов.
- Тебе выпала великая честь, Юрген. – заметила ведьма, покосившись на меня.
Я кивнул:
- Клянусь честью джедая и мужа, что не подведу вашего доверия, великие ведьмы Датомира. Ваши сёстры, стоящие здесь… спасли мою душу. Я не предам вашего доверия. И постараюсь не злоупотреблять вашей магией. Спасибо вам.
Я поклонился тихо покачивающимся под легким ветром кожаным мешкам. Меррин взяла меня за руку.
- Сколько пафоса.
- Ну извини. Я поэт в душе.
- Тогда спой… они этого просят.
- Что ж…
- После я отвечу на твои вопросы. Это ведь последняя наша ночь наедине.
- Ага…
Прочистив горло, я запел, широко раскинув руки, словно силился обнять все коконы.