Шанс. Книга 4

– Знаю, что у вас остались прочные связи в республике, в том числе в республиканском КГБ. К тому же вы с Григорием Васильевичем были наиболее близки среди остальных членов Политбюро, – намекнул, что знает о том, что творится на дачах членов Политбюро, ведь охрану этих объектов несут его подчиненные.

Остро взглянул на собеседника и не отметив реакции, Председатель КГБ начал задавать вопросы:

– У вас возникли свои соображения в причинах катастрофы? Что выяснили ваши сотрудники? Может нам стоит объединить собранные материалы и продолжить работать совместно? Одно ведь дело делаем, ради страны стараемся!

– Вот и Григорий Васильевич за страну переживал, – неожиданно высказался Мазуров. – Сколько раз сетовал на неспешность в принятии нужных решений, бездушную бюрократию во всех структурах, несогласованность министерств и ведомств в решении внешнеполитических и внутренних задач. Снизу виднее многое, чем из-за Кремлевской стены, Старой площади и Садового кольца.

– Да, многое надо менять, – осторожно подтвердил Андропов, – но меня немного другое волнует, – признался. – Откуда Григорий Васильевич мог получать такие сведения, которые были неизвестны КГБ, МИДу и другим ведомствам? Мои ребята прошлись по всем доступным каналам в поисках источника закрытых сведений, но не смогли ничего обнаружить. Есть подозрения, что его помощник Ксенофонтов Петр Петрович мог получать подобные сведения из-за рубежа, но он погиб вместе со своим начальником и покровителем. Как бы пригодился нам этот источник! – воскликнул. – Ваши сотрудники ничего такого не выявили?

Андропов в ожидании замер, уставившись в лицо Мазурова, а тот глубоко задумался, потом испытующе взглянул на собеседника так, что тот отвел взгляд.

– Есть у меня кое-что, – наконец, как бы нехотя признался Кирилл Трофимович. – Однажды Григорий Васильевич, расстроенный отношением к делу нашими чиновниками, признался, что есть у него какой-то «пророк». Кто это не сообщил, но, похоже, верил ему. Правда, в то время он был сильно выпивши, но, как говорится – что у пьяного на языке…. Вот я и решил поискать этого «пророка», хотя не верю во всех этих предсказателей. Может у Романова появился какой-то гениальный аналитик, которого он назвал пророком? – предположил.

– Нет, аналитик не мог кое-чего сообщить, – отрицательно помотал головой Андропов, довольный, что добился своей цели и разговорил Мазурова. – Мне Григорий Васильевич незадолго до смерти передал список шпионов, работающих на зарубежные разведки. Все подтвердилось. Там такие фигуры! Мои контрразведчики с красными глазами ходят с тех пор и в кабинетах ночуют. Некоторых предателей, отошедших от дел, взяли и скоро будем судить, через других «дезу» гоним. Аналитик не мог этого знать, только кто-то влиятельный из-за рубежа.

Подумав, Мазуров сообщил:

– Мои тоже сначала думали на Ксенофонтова, но летом я ездил в Мурманск по делам и брал с собой сотрудника, который побеседовал с сыном Петра Петровича, работающим там. Так тот сообщил, что отец за несколько месяцев до смерти прислал ему письмо для племянника с просьбой передать тому в случае смерти. Посмертное письмо. Выходит, Ксенофонтов предполагал или не исключал свою преждевременную смерть?

– Сын читал то письмо? – оживился Юрий Владимирович.

– Читал, но признался, что многое не понял, не запомнил, – обрадовал собеседника Мазуров и тихо добавил: – или умолчал. Сейчас…, – хозяин кабинета тяжело поднялся из-за столика и достал из сейфа папку, толщиной не меньше Андроповской.

Долго листал, вчитываясь в страницы и, наконец, зачитал вслух:

– «Источник сообщил, что отец благодарил племянника за что-то и признавался, что с его появлением в его жизни появилась достойная цель, ради которой не жалко жизни или не страшно умирать. Предлагал продолжать начатое и не останавливаться. А в конце просил поддержать сына при возникновении каких-то трудностей, что удивило объект – его возможности, как главного инженера крупного предприятия не сравнимы с возможностями какого-то подростка».

Зачитав текст, Кирилл Трофимович закрыл дело, но со стола не убрал и продолжил:

– Меня этот племянник заинтересовал. Соловьев Сергей, родом из провинции, внезапно оказался племянником Ксенофонтова, а тот в это же время перешел на должность помощника Романова. Почему и как это произошло могут пояснить только эти трое, но двое погибли, а Соловьев нигде не признался в этом. Думаю, что не сообщит и нам. Что у вас есть на этого подростка? – поинтересовался у Андропова. – Может это и есть «пророк»? – предположил.

– Действительно, странное письмо, – подтвердил Юрий Владимирович, – заставляет задуматься. Мы даже не рассматривали этого подростка в качестве важной фигуры, – признался Андропов удивленно. – Теперь, несомненно, обратим на него пристальное внимание.

Юрий Владимирович задумался, а потом признался:

– Конечно, данных недостаточно, чтобы считать этого племянника источником секретных сведений, но других вариантов нет.

Подумав, Андропов вслух начал размышлять, вычленяя главное: