Шанс. Книга 4

– Ты надолго? Что же ты сидишь? Давай свою сумку. Умыться с дороги не хочешь? Может баню затопить? – забросала вопросами и предложениями, радостно улыбаясь.

– Ладно, – согласилась пожилая хозяйка. – Раз так, то пойду чайник поставлю, – развернулась и ушла на кухню.

Передав сумку подружке, поднялся.

– Где умыться? – поинтересовался. – Решил вот заехать, навестить. Если найдешь, где ночевать мне, не мешая вам, то на неделю, две, – пояснил с извиняющей улыбкой.

– Места хватит, оставайся и живи сколько хочешь, – заявила с готовностью Танька, но на ее лицо на мгновение набежало облачко, намекнув на какие-то сложности.

– Таня, я все понимаю и не хочу создавать тебе проблем. Если что, я просто переночую и уеду завтра, – попытался успокоить девчонку.

– Вот еще? – возмутилась она. – Никаких проблем ты не создашь! Мне наплевать не всех и все! – воскликнула, повысив голос, вероятно для матери.

Когда я плескался под простым умывальником, бренча соском в дом без стука явились женщины и забубнили женские голоса. Не решаясь появиться на публике, стоял и вытирался полотенцем, когда появилась Таня и пригласила на кухню:

– Пойдем, перекусишь, – позвала, смущенно улыбаясь. – Мама с бабами на улицу ушли, – пояснила, успокоив. – Всем интересно – кто это ко мне приехал? – посетовала, досадливо поморщившись.

– Повзрослел, возмужал. Совсем мужчиной выглядишь. Еще красивее стал, – констатировала она, сидя рядом, пока я расположился за кухонным столом с чашкой кофе, приправленного молоком.

Пришлось достать для этого свою банку с кофе, которую привез из Ленинграда. Татьяна внимательно разглядывала мое лицо и неожиданно протянула руку.

– У тебя какие-то проблемы? – поинтересовалась, коснувшись пальцем между моих бровей, – вот здесь у тебя складочка появилась, – пояснила, – и здесь шрамик, – прикоснулась к рассеченной брови, – и здесь, – заметила поврежденную когда-то губу и тоже провела пальчиком.

Щекотно и неловко было от ее прикосновений, и я попытался отстраниться, улыбнувшись.

– Бедненький! Досталось тебе? – посочувствовала Таня. – Как ты там в Ленинграде живешь?

– Все хорошо, – признался я. – Живу у маминой двоюродной сестры, закончил первый курс Политеха. Сейчас на каникулах до осени, – сообщил и попытался успокоить девушку. Расскажи лучше о себе, – «перевел стрелки».

– Что у меня? – Татьяна задумалась и отвела взгляд. – Живу, работаю пока. Подала документы этим летом в педагогическое училище на дошкольное и начальное обучение. До этого не могла из-за папы, – пояснила и смущенно улыбнулась. – К осени тоже собиралась уехать на учебу.

– Хорошо! Из тебя получится замечательная учительница! – радостно спрогнозировал я.

– Посмотрим, жизнь покажет, – улыбаясь предусмотрительно предположила она. – Как же я рада, что ты приехал! – призналась в очередной раз.

– Я не хочу вас стеснять, – сообщил я, вспомнив, что Татьяна в лагере комсомольского актива говорила о втором доме, имеющимся у их семьи. – Ты говорила тогда о бабушкином доме? – напомнил.

– Зачем тебе? – удивилась она. – Живи здесь, места хватит. Тот дом старый уже, покосился и крыша протекать начала, – попыталась отговорить меня от этой затеи.

У нее же кто-то есть, но не признается, хотя по ее реакции это заметно, да и та женщина у остановки чуть не проговорилась. Спрашивать не буду, захочет, сама скажет. Однако и жить в их доме мне не удобно. Слухи по деревне всякие пойдут и давать посторонним людям лишний повод судачить о молодой девушке не хочу. Ей еще здесь жить, а я все равно уеду. Поберегу ее репутацию.

С улыбкой рассматриваю Татьяну. Она тоже повзрослела и по-женски округлилась в нужных местах. Светлые, выгоревшие на солнце длинные волосы стянуты на затылке в хвост. Прежних былых тряпиц, которые она в лагере вплетала в косы нет и в помине. Ситцевое простенькое домашнее платьице. Груди, размера третьего распирают ситец. Бедра также округлились, а ножки не оценить из-за длинного подола, но подозреваю, что есть на что посмотреть и молодой девушке стыдится явно нечего. Природа наградило девушку настоящей русской красотой, только солнце оставило свой след на волосах и открытых участках кожи. Лицо и руки покрыты загаром. Кисти по-прежнему, выглядят грубовато, ногти коротко острижены, но частично остался лак, вероятно от какого-то недавнего торжества. Взял ее руки в свои, преодолев незначительное сопротивление и опустил свое лицо на мозолистые ладони. Потом начал целовать эти натруженные руки.

Неожиданно услышал, как девушка всхлипнула. Удивленно поднял на ее глаза.

– Мне еще никто так не делал! – прошептала Таня, пытаясь сдержать слезы и улыбаясь.

– Все будет хорошо, – поддержал ее я. – Не плачь. Пойдем лучше посмотрим бабушкин дом. Не хочу давать людям повод для сплетен, – признался.

– А в баню? – удивилась она, вытерев слезы. – Все равно мы будем вместе, а говорить будут всякое. Людям рот не заткнешь, – рассудила мудро.

– Хорошо, пойдем растопим вашу баню, а потом покажешь дом, – принял решение и поднялся.