Шанс. Книга 4

Вряд ли они найдут моих налетчиков, ведь явно действовали профессионалы, не желавшие светиться перед КГБ. Если Серов узнал о налете только от своего наблюдателя и ничего не знал о налетчиках, то местные ленинградские чекисты не привлекались к наблюдению за мной и эта акция прошла мимо их сведения, иначе частым гребнем прочесали бы все окрестные дома и узнали все о «Волге» и приметах ее пассажиров.

Значит москвичи не хотели привлекать постороннего внимания ко мне, но отсюда следует, что информация об их подозрениях в отношении меня ушла за границу из Москвы. От кого? От Серова, Андропова, Мазурова, их подчиненных? Но может налетчики были из засекреченной спецгруппы КГБ, собранной из иностранцев?

Больше всего подозрений вызывает Андропов, но не хочу верить, что на самом верху окопался откровенный враг Советской власти. Заблуждаться, ошибаться, допускать кадровые ошибки, бороться за власть своими неблаговидными методами он мог. Но открыто вредить?.. Вряд ли. К тому же, он прямо никогда никому задачи во вред официальной власти не ставил. Слишком осторожен. Это отмечали в будущем все историки и его коллеги, но мог, как мастер интриги вести свою игру, а исполнители у него найдутся. Иначе, как объяснить, что под носом всемогущего ведомства в различных союзных институтах, изучающих зарубежные страны, МИДе и Секретариате ЦК существовала настоящая фронда из противников Советской власти и развивалось движение диссидентов?

Яковлев, Чубайс, Гайдар, Авен и другие чуть ли не официально собирались в Ленинграде и проводили семинары, открыто обмениваясь планами переустройства страны и реформирования экономики, выезжали за рубеж для встреч с еврокоммунистами, а предатель генерал КГБ Калугин курировал и прикрывал их действия. Действовал ли он по приказу Председателя КГБ?

Помню, когда у нас было признано, что решение о вводе в Афганистан наших войск грубейшей ошибкой Брежневского Политбюро, то говорили и писали об Андропове, как о противнике силового решения, пока не опубликовали архивы. А там было сказано: «Поддержать предложение товарищей Андропова Ю. В., Устинова Д. Ф. и Громыко о вводе войск…»

Не верится, что Андропов действительно хотел развала СССР, но реформировать экономику планировал. Иначе, зачем создавал комиссию по подготовке экономических преобразований (будущей «Перестройки»), когда стал Генеральным Секретарем и куда вошли многие будущие могильщики СССР?

Юрий Владимирович опасается всего, что может помешать его планам? Вероятно, он точно не знает, но подозревает, что я обладаю какими-то необычными сведениями или сверхъестественными способностями и наверняка не хочет, чтобы я делился ими с другими людьми или как-то использовал не в его интересах. Ему не трудно уничтожить меня или закрыть под плотным контролем и, тем более не выгодно сдавать иностранцам, так как обо мне знает Мазуров. Это моя главная защита, надеюсь.

Неужели мое похищение – это инициатива генерала Калугина? Как раз в этом году он переведен в Ленинград. Может этот генерал действует по приказу своих кураторов из-за рубежа или по собственной инициативе без согласия Председателя КГБ? Не могу поверить, чтобы агенты иностранных разведок настолько нагло и открыто действовали на нашей территории. Хотя под прикрытием предателя-генерала КГБ могли, наверное. Не знаю его возможностей к сожалению. КГБ умел хранить свои секреты.

Тогда надо мне выдержать все предстоящие допросы. Знает ли Мазуров о моих злоключениях? Почему-то не хочется прерывать свою новую молодую жизнь в самом расцвете. Меня может спасти мое молчание, неуверенность Юрия Владимировича в моих способностях или различные цели использования моих знаний о будущем у сильных мира сего – Мазурова и Андропова.

Куда меня везут и что меня ждет?

Лечебно-реабилитационный центр КГБ.

Дальнейший путь я проделал молча в компании напарника Серова. Смотреть было некуда и не на что. В заднем или лобовом стекле мелькали обочина московского или ленинградского шоссе и лесопосадки. Со временем меня сморило, и я закемарил в неудобном кресле. Проснулся лишь на подъезде к столице, но, как понял, в Москву заезжать не стали, а свернули где-то в Подмосковье. Проехали через лес, останавливаясь у двух КПП. Я заметил, что на лобовом стекле нашего РАФика появился пропуск. Серов забрал у меня паспорт.

Наконец, проехав еще одно КПП мы въехали на территорию, заросшую соснами и заставленную несколькими зданиями. Покинув надоевшую машину, я огляделся. В одном из зданий находилась столовая, судя по вывеске, а в другом спортзал или бассейн, так как здание отличалось от других высокими окнами с защитной сеткой изнутри. В одном из окон я заметил вышку для прыжков (подобная была в училищном бассейне).

Серов, держа мой паспорт в руках и папку с документами попросил:

– Постой здесь, – и прошел в трехэтажное здание, похожее на административное.