Шанс. Книга 4

– У нас тоже ходят всякие слухи. Говорят, что Романов в последний год начал проявлять необычную активность на верху, чего раньше не было. Какие-то сведения получал, необычные даже для его уровня…, – сообщил он, немного открывшись. – Ты от Ксенофонтова ничего такого не слышал? – опять уперся взглядом в мое лицо.

– А то ты не знал Петра Петровича?! – искренне я возмутился. – Он никогда не рассказывал о работе.

– Зачем же он обеспечил твое оперативное прикрытие? Меня…, и других…?

– Не знаю, – задумался я, не зная, как отвечать на каверзный вопрос. – Может он хотел таким образом лучше изучить кандидата в КГБ? Он же предупреждал, что вероятно меня отберут, как перспективного для комитета кандидата?

– Подобных мероприятий для кандидатов не проводят, – отрицательно мотнул головой Иван.

– У меня других вариантов нет, – пожал я плечами.

– А сам ты хочешь служить в КГБ?

– Нет и Петру Петровичу об этом говорил. Меня интересуют компьютеры и все, что с ними связано, причем не просто работа на них, а развитие, придумывание нового…. Для этого и поступил на факультет технической кибернетики в ЛПИ.

– Ладно, – поднялся Иван с лавочки и протянул руку для прощания. – У меня еще дела. Сообщай по тому же номеру, если чего-то случиться или тебя, твоих знакомых вновь начнут расспрашивать. Если я чего-нибудь нового узнаю, то сообщу, – предупредил и пообещал.

Ага! Верить тебе? – скептически смотрел я в спину, удаляющегося кагэбешника.

Дворовый концерт.

Вечером сидел с ребятами в беседке с гитарой. Рядом сидела Гулька. Сегодня собралось во дворе неожиданно много молодежи. Некоторых и не видел прежде.

– Кому осенью под ружье? – весело спросил я окружающих и запел песню группы с дурацким названием Сектор Газа:

…Лучше молодым любить, не воевать, не убивать,

Не цевье, а руки девичьи в руках держать.

Пуля просвистит пронзительно,

АКМ строчит презрительно,

Плевать, плевать, на всё плевать…

Неожиданно толпу ребят и девчат, столпившихся полукругом перед нами, как ледокол раздвинул и протиснулся сосед Виктор, не обращая внимание на поднявшееся возмущение.

– Здорово Серега! – пробасил и протянул лопатообразную ладонь. – Ну-ка девонька! – захотел отодвинуть он Гульку, сидящую рядом со мной.

– Здорово сосед, – я попытался полноценно охватить его кисть. – Не трогай, это моя девушка.

– Да? – озадаченно почесал макушку мой возрастной поклонник. – Тогда дико извиняюсь, мадам, – расшаркался.

– Мадемуазель, – поправила его подружка и мы весело рассмеялись.

– Да? – сконфузился он в очередной раз. – Ладно. Спой, Серега для души, – попросил. – Давно хороших песен не слышал.

Посмотрел на него задумчиво, кивнул, вспомнив песню группы «Блатной удар» и ударил по струнам:

…Тишину разрывает вой,

Трепет сердца и холод сна,

Кто-то плачет во тьме ночной,

И дрожит земля,

И охоты привычный гон,

Начинаешь ты вновь и вновь,

Клык у горла, добычи стон,

Ночь луна и кровь.

Ты уходишь от людей,

Ты в погоне знаешь толк,

Ты живешь в мечте своей,

Одинокий волк…

– Здорово! – похвалил сосед и не обращая внимания на ропот окружающих попросил:

– Спой про наколки.

Вероятно, он хотел услышать «Кольщика» Круга, – догадался. Начал перебором и запел:

Кольщик, наколи мне купола,

Рядом чудотворный крест с иконами,

Чтоб играли там колокола

С переливами и перезвонами.

Наколи мне домик у ручья,

Пусть течет по воле струйкой тонкою.

Чтобы от него портной судья

Не отгородил меня решеткою...

– Спасибо, уважил, – кивнул головой сосед, а сейчас….

– Может хватит блатняка? – услышал я Наташкин голос из-за спин.

– Наташка! Ты чего там скрываешься, иди к нам, – улыбнулся я в темноту и кивнул извиняюще Виктору: – Желание девушки…!

– Мне отсюда слышно, да и не одна я, – ответила одноклассница.

Понимающе взглянул на Гульку и запел «Зимний сон» Алсу, немного поправив текст для мужского исполнения:

Звёзды поднимаются выше,

Свет уже не сводит с ума,

Если ты меня не услышишь,

Значит, наступила зима.

Небо, загрустив, наклонилось,

В сумерки укутав дома,

Больше ничего не случилось,

Просто наступила зима.

В тот день, когда тебе приснился,

Ты всё придумала сама,

На землю тихо опустилась зима, зима.