Я пел, не глядя на Руслана на примитивных трех аккордах без Шевчуковского надрыва. Многие поняли, кому посвящена эта песня и с усмешкой посматривали на Парыгина. По-видимому, и он это понял, но ничего мне не сказал и не упрекал позднее, только как-то в разговоре обронил:
– Я не виноват, что родился в такой семье и мои предки не такие, как у всех. Они любят меня и стараются помочь так, как считают нужным. Мне, что отказываться?
Все же Руслан не старался выделиться и как-то подчеркнуть свое особенное положение. Честь ему и хвала, если так. Не виноват он, действительно, что его семья такая, а его характер уже не исправить. Отношение окружающих и мое можно сравнить с поведением и завистью плебеев к высшей аристократии общества. Поняв это, мне стало стыдно и просто подошел к нему, протянув ему руку.
Не стоит совершать необдуманные поступки, за которые будет стыдно всю жизнь, а этот, чувствую – мне запомнится.
Я заметил со временем, что в группе проявились другие симпатии, не только к яркой Лариске и не безответные. Закир стал собирать картошку с блондинистой Блинковой Наташкой. Юрка Будрайтис, оставляя гитару у костра отправлялся вечером гулять с Галькой Буряшовой.
Сельские развлечения.
В первый субботний вечер мы дружной толпой отправились в сельский «храм культуры» на танцы. В полумраке довольно просторного фойе в центре топтались несколько пар под томную мелодию Джо Дассена, льющуюся из динамиков, подключенных к магнитофону. Остальная сельская молодежь толпилась у стен, но еще больше народа находилось снаружи клуба, на просторном крыльце и возле здания.
Местные встретили нас молчанием и заинтересованными, оценивающими взглядами. При первой же быстрой мелодии наши девчонки задорно и отважно бросились к центру зала лихо отплясывать, образовав большой круг. Постепенно ребята тоже подключились к безудержному, но трезвому веселью.
Накануне несколько наших любителей выпить пытались посетить магазин и купить вина, но там им было отказано в категоричной форме, а рядом никого из местных не нашлось, чтобы смог помочь им с покупкой. Обескураженные и трезвые ребята так и явились на танцы. Еще от продавщицы выслушали много нелицеприятных слов про себя. Оказывается, это по нашей вине запретили продавать спиртное и ей теперь не видать премии из-за срыва плана, хоть магазин не открывай.
Но «свинья грязь найдет» и Стас Морозов с Саней Цветковым договорились с местными ребятами и где-то достали самогон. Через полчаса появились в зале с блестящими глазами, распространяя сивушное абре.
Я попрыгал быстрые танцы со всеми, покружил медляк с хрупкой Ленкой Животчук, на которую никто из наших или местных ребят внимания не обратил и не пригласил. Потом меня дернула за руку и повела в центр зала Янка. Ее глаза оказались напротив моих, и я заметил, как в ее очках отражаются огоньки примитивной цветомузыки. Мило поболтали, оценивая обстановку и окружающих.
Неожиданно я наткнулся на напряженный взгляд местной девчонки, непрерывно глядящей на меня. Непроизвольно отметил некрасивое продолговатое лицо с небольшими глазами, мальчишескую фигуру без талии, широкие плечи по размеру бедер. Вот ноги у нее показались мне отменные, подчеркнутые короткой юбкой мини. Больше взгляду зацепиться было не за что. Ядовито зеленого цвета кофта с пояском, который должен был почеркнуть талию, но ее не было от слова совсем. Несуразная прическа. Ярко накрашенные глаза и губы. Обычная деревенская девчонка, которая вскоре должна превратиться в обычную деревенскую бабу, способную ворочать мешки, копать землю, таскать ведра и прочее. Даже, если ее постричь короче и одеть в брюки, со спины вряд ли ее можно принять за парня, – оценил вид сзади,
Дергаясь в быстрых танцах иногда вносил элементы Шаффла, чем довольно сильно заинтересовал окружающих. Даже Янка иронично вслух заметила:
– Уже один танцевальный номер для концерта есть!
– Свят, свят. Чур меня! Не надо мне такой чести! – шутливо я отмахнулся, шарахнувшись от нее.
Лариска и другие наши девчонки порой приглашали меня на медленные танцы, по-свойски:
– Пойдем, потанцуем?