Шанс милосердия

Боец улыбался во всю ширь, как будто над головой не ревели моторы, как будто в воздухе не было запаха гари, как будто сотни людей не находились сейчас на грани жизни и смерти. Он был совершенно спокоен за своего командира, ведущего сейчас воздушный бой, и его уверенность в благоприятном исходе отчасти передалась Флоре.

– Да… – Она обеими руками взяла чашу и начала пить прохладный напиток мелкими глотками, не отрывая взгляда от небес, где баталия уже разгоралась прямо над головой.

Толстопузые бомбовозы плотным строем ползли чуть ниже редких облаков, а вокруг суетливо сновали юркие серебристые истребители. Один из имперских самолётов охватило пламя, затем прогремел взрыв, обломки крыльев и фюзеляжа зацепили ещё два бомбовоза, которые начали терять высоту и вскоре столкнулись со склоном холма, возвышавшегося буквально в фарсахе к западу от аэродрома. А потом, когда бой сместился дальше к югу, объятые пламенем бомбовозы начали падать один за другим. Но те, что уцелели, продолжали упорно двигаться к цели. Один из них высыпал бомбы над ближайшим лагерем паломников, мимо которого они с Уром проехали всего-то полчаса назад, и там мгновенно поднялось зарево пожарища.

И тут до неё дошло, что было истинной целью вражеского налёта. Бомбовозы прорывались в сторону святилища, которое простояло тысячи лет, которое даже после того, как здесь, за Тигриными горами, укрылись мятежники, осталось почти не тронутым. Значит, там, в Империи, знают, где скрывается Флора Озирис, значит сейчас для имперских властей важно не дать сбыться древнему пророчеству. Значит, она действительно опасна для них, если целая армада бомбовозов отправлена только затем, чтобы её убить! Но пока за неё гибнут другие. Гибнут те, кто в неё поверил, кто внимает каждому её слову, кто готов ей поклоняться, кто способен на любое безумство с её именем на устах. Не надо было медлить. Надо было ещё вчера, ещё неделю назад спровадить отсюда всех! Надо было предвидеть, что все эти люди в опасности.

Вдогонку за облегчившимся бомбовозом, который пытался лечь на обратный курс, устремились четыре истребителя, ведя непрерывный огонь. Вскоре тот начал разваливаться в воздухе, и до земли долетели лишь мелкие обломки, упавшие буквально в трети фарсаха от ограждения аэродрома.

Экипажи остатков вторгшейся воздушной армады, похоже, поняли, что цели достичь невозможно, начали сбрасывать бомбы, где попало, и, избавившись от груза, старались набрать высоту. Но последний из них дотянул лишь до горной гряды и рухнул у подножья ближайшего из пиков.

Один из истребителей промчался на малой высоте прямо над головой, победно покачивая крыльями, и тут же пошёл на посадку. Ур. Славный мальчик. Герой. Сама доброта и самоотверженность. Флора не стала дожидаться, когда его крылатая машина подрулит на место стоянки. Она сунула в руки солдатика кружку с недопитым шербетом и пошла навстречу катящемуся по рулёжке самолёту, едва сдерживаясь оттого, чтобы не перейти на бег. На краю взлётной полосы её остановил загорелый пожилой мужчина в холщовых штанах, с обнажённым торсом и сигнальными флажками в руках.

– Куда прёшь, посланница богов?! – рявкнул он на неё, бесцеремонно хватая за плечо. – Окочуришься тут, а я отвечай, – добавил он извиняющимся тоном.

Но дальше идти было и не надо. Истребитель уже выруливал по дорожке, посыпанной мелким гравием под навес из маскировочной сетки. Прежде чем пилот заглушил двигатель, воздушный поток от винта поднял подол её туники едва ли не до пояса, что заставило широко улыбнуться и аэродромного сигнальщика, и солдатика, который втихаря приканчивал недопитый Флорой шербет. Вылезая из кабины, Ур погрозил им кулаком, и те попрятали улыбки. Когда он соскочил с крыла, в его руке были полевые цветы.

– Вот, собрал для вас, госпожа, на небесных лугах! – Протянув ей букетик, Ур сохранил самое серьёзное, даже слегка напряжённое выражения лица, и казалось, что для него нет ничего страшнее того, что Флора не оценит по достоинству его подношение.

Цветы были слегка увядшие. Ур, конечно, подготовил их заранее, и они пролежали в кабине истребителя со вчерашнего вечера. Но всё это было так трогательно, так непривычно… Сейчас больше всего на свете ей хотелось обнять его. Крепко-крепко. И больше не отпускать. Никогда. Ни за что. Значит, скрижали Шумуна не лгут. Вот он муж-воитель, рядом с которым отступают все страхи и сомнения, забывается боль и рождается вера в то, что будущее не так уж и безнадёжно.

– Спасибо… – Она взяла букет и окунула лицо в аромат полевых цветов – лаванда, ирисы, жасмин, ещё какие-то мелкие синие цветочки с медовым запахом…

– А теперь у меня для тебя есть сюрприз. – Он впервые обратился к ней на «ты». – Пойдём.

– Куда?

– В самолёт. Я покажу, как прекрасен мир сверху.

– Я летала. На дирижабле.

– Значит, не хочешь?

– Хочу. А можно?