Шанс милосердия

Вырваться! Убежать! Покончить с собой, пока их мерзкие лапы не схватили её! Но не было сил даже пошевелиться. Ур, разрезав кинжалом привязные ремни, вытащил её из кабины, взвалил на плечо и уверенной походкой зашагал навстречу стражникам. И тут она заметила, что кинжал в ножнах болтается у него на поясе, что дотянуться до него ничего не стоит. Последняя надежда. Последний шанс уйти достойно. Последняя возможность избежать изуверских пыток. Она схватилась одной рукой за ножны, другой – за рукоять, обнажила клинок и, прежде чем резануть по собственным венам, вонзила его в поясницу самому мерзкому и подлому человеку, которого ей приходилось когда-либо встречать. Лезвие вошло неглубоко, но этого оказалось достаточно, чтобы он ослабил хватку. Её тело соскользнуло с плеча, она упала, ударившись головой о землю. В то последнее мгновение, когда мир померк в её глазах, она мысленно поблагодарила богов за то, что ничего не видит и не слышит, за то, что больше не чувствует ни боли, ни страха…

30-го дня месяца Ташриту, Ниневия, Гýба – центральная имперская тюрьма

Сознание вернулось от ощущения боли в затылке. Лучше бы оно не возвращалось…

Только что она сидела на мягкой траве, в том самом месте на границе царства Эрешкигаль, где перед предыдущим воскрешением встречалась с богиней Инанной. Флора и на этот раз терпеливо ждала её появления, не решаясь, как и в прошлый раз, спуститься к реке, из-за которой нет возврата. Казалось, проходили дни, недели и месяцы, но богиня не появлялась. Может быть, это было и к лучшему. К чему спешить туда, откуда нет возврата, где время – словно змей, свернувшийся в клубок, где стёрты и «вчера», и «завтра», и «когда-то», где есть лишь пустота, стучащая в висок? Почему-то здесь вспоминались лишь самые мрачные стихи поэтов, которыми она зачитывалась в детстве и юности, чьи книги были беспощадно сожжены на площадях, едва Кетт стал имперской провинцией. Но лучше об этом не думать. Горькие воспоминания тянут в бездну отчаянья, и им не должно быть места здесь, на берегу реки, за которой останавливается бег секунд и тяжкая поступь тысячелетий. Богиня так и не пришла. Исчез шелест травы. Не стало прохладного ветра, ласкающего лицо. Непроглядная тьма окутала величественный пейзаж. И вместо всего этого – ноющая боль в затылке нестерпимая ломота во всём теле. Но, хуже всего было то, что вспомнился самый страшный день её жизни, когда в одно мгновение рухнули все надежды, когда любовь, едва зародившись, обернулась нестерпимой болью, предательством и разочарованием. Хотелось вновь вернуться в ту темноту, куда рухнуло сознание через мгновение после того, как холодная сталь вошла в поясницу негодяя. Интересно, он выжил? Конечно. Что ему какая-то царапина… А ведь можно было ударить сильнее. Наверняка. Но руку в последний миг сдержало внезапное ощущение неправильности того, что она собиралась сделать. Мир и так наполовину состоит из убийц, и мысль о том, что она станет одной из них, показалась ей отвратительной.

Оставалось жалеть лишь об одном: что в очередной раз каким-то образом удалось обмануть смерть. Или это смерть снова обманула её?

И вдруг откуда-то начали доноситься голоса. Сначала – лишь обрывки фраз, но вскоре стал ясно слышен диалог. Где-то неподалёку общались двое мужчин, голоса которых она раньше уже где-то слышала.

– …я вообще ничего…

– А и не надо…

– Да, меньше знаешь – крепче… спишь…

– …не дождусь.

– А придётся. Его Величество…

– Дел полно.

– А побоку все дела! Никуда твой фронт не денется. Государь приказал – всем присутствовать, значит всем…

– Она даже не очнулась. Я вообще не понимаю, зачем её было месяц в отключке держать.

– Обычная мера предосторожности. Что в прошлый раз произошло, так и не удалось выяснить.

– По мне бы тоже – сразу казнить, и нет проблем.

– Так решил Тайный Совет, а император с ним всегда соглашается.

– Да кто там вообще – в этом совете?!

– Не знаю, дорогой туртан. Не знаю. На то он и тайный, чтоб никто не знал, даже я.

– Тоже мне – наместник по разведке… Не верю я что-то в ваше неведенье.

– Информация – самое дорогое, что у нас есть.

– Так я заплачу…

– Но этого я действительно не знаю. Они безвылазно сидят во внутренних покоях.

– Может, их вообще нет!

– Есть. Еду-питьё для них доставляют, дерьмо и объедки вывозят – это мне доподлинно известно.

Теперь она вспомнила, чьи это голоса. Где-то рядом общались туртан Ивия Шалит и рища-гяшуш Арбел Хилин. Причём разговор командующего и наместника по разведке явно не предназначался для посторонних ушей.

– Да когда же она, наконец, очнётся? – Туртан явно терял терпение. – Этот лекарь ей точно то самое снадобье влил?

– Это мой личный лекарь, – с некоторой обидой отозвался рища-гяшуш. – Он своё дело знает.

– Тихо, – шепотом произнёс туртан. – Кажется, шевелится.