Шанс милосердия

От этой мысли стало немного легче, и сон постепенно сморил её. Первым, что она увидела во сне, были те самые сверкающие белками в темноте чёрные глаза ночного стража, а потом – струйку крови, медленно текущую, огибая булыжники, которыми был мощён тротуар. Кровь вытекала из-под неподвижного тела Якуба, и её становилось всё больше и больше. Вскоре алый ручей превратился в реку, которая стремительным пенящимся потоком текла меж зелёных холмов, а потом водопадом обрушилась в цветущую долину, постепенно превращаясь в людское море, обступившее со всех сторон ступенчатую пирамиду. Она узнала это место по рисункам в монографиях Марона Нисана, ученого, жившего два века назад. Святилище Шамаша – воплощения Мардука, отвечающего за справедливость, в одной из долин, укрываемых хребтом Ангя-Бавра. И тут она увидела себя – стройную, юную, загорелую, идущую вверх по ступеням святилища с факелом в руке, чтобы возжечь священный огонь на вершине пирамиды. Внизу бурлило людское море, но до тех высот, к которым она вознеслась, уже не доносился радостный гомон толпы и возгласы, славящие владычицу. Народ ликует, Кетт велик, мощь его несокрушима, граждане полны отваги и преданности, философы и стратеги – мудрости и прозорливости, казна – серебряных и платиновых слитков, изумрудов и сапфиров… Великий Кетт той самой эпохи, изучению которой она посвятила полжизни, возродился в этом сне, и больше всего ей сейчас хотелось остаться в нём навсегда. И одно сейчас омрачало упоение всем, что происходило вокруг, – воспоминания о кровавой реке, что вынесла её на эту вершину. Людское море под её ногами колыхалось, волны из воздетых к небу рук разбивались об основание пирамиды и откатывались назад, а крики толпы сливались в протяжный гул, напоминающий шум настоящего шторма, бушующего в океанских просторах. И вдруг откуда-то из-за спины раздалась протяжная трель, как будто кто-то далеко-далеко звонил в серебряный колокольчик и приближался-приближался-приближался. Вскоре этот звон перекрыл все остальные звуки, стал нестерпим, оглушителен, громоподобен.

Флора не сразу сообразила, что происходит, когда видение схлынуло. Она сидела на кровати, оглядывая свою комнату в рассветных лучах, и медленно-медленно возвращалась к реальности. Звонил телефон. Стальной молоточек неистово молотил по бронзовым колокольцам так, что вибрировал даже стол. Телефон ей, к зависти соседей, установили только вчера, и она совершенно не ожидала, что кто-то будет ей звонить – тем более в такую рань. За стеной слева прервался ритмичный храп, сосед отчётливо произнес: «Что за хрень?!» Однако сон тут же снова сморил его, зато из-за противоположной стены донёсся детский плач, и Флора, вскочив с кровати, торопливо схватила трубку.

– Госпожа Флора Озирис? – ударил в ухо громкий и скрипучий женский голос.

– Да…

– Ночная Стража вами интересуется. Соединяю.

Некоторое время в трубке раздавалось лишь потрескивание, а потом раздался с трудом узнаваемый голос Акихара.

– Извиняюсь, Флора, что беспокою в столь ранний час…

– Что случилось?

– Как будто вы не знаете…

– Это из-за… Из-за покушения?

– Да, нам удалось установить, что вы были знакомы с нападавшим. Поэтому вам надлежит дать показания. Прямо сейчас.

– Зачем такая спешка?

– Если об этом узнает ваше начальство, могут быть неприятности. Так что лучше нам во всём разобраться раньше, чем вы явитесь на службу.

– Но мне до вас не добраться в такую рань.

– Машина будет стоять у соседнего дома через пятнадцать минут. Поторопитесь. Если ваши ответы нас устроят, то доставим прямо в канцелярию. И не проболтайтесь там…

– Да, хорошо… – Она надеялась, что он напоследок скажет ей что-нибудь обнадёживающее, но Акихар повесил трубку.

«Если ваши ответы нас устроят…» Значит, могут и не устроить. А в чём, собственно, проблема? Мало того, что этот несчастный пытался её убить, так он и после смерти продолжает оставаться угрозой. Что за времена… Шагу ступить нельзя, чтобы не вляпаться. Шесть минут на посещение душевой кабинки, столько же на причёсывание и одевание, ещё две – на то, чтобы спуститься вниз и зайти за угол. Моторная повозка – фургон с крохотными зарешёченными окнами – прибыла через пару минут, с пассажирского сиденья спрыгнул охранник с крысиными усиками, одетый точно так же, как те, что убили этой ночью Якуба, только без маски на лице.

– Простите-простите, – как-то слишком уж жизнерадостно произнёс он. – Другой машины не нашлось. Но это не значит, что вы задержаны. Если хотите, я в клетке поеду, а вы садитесь рядом с водителем.

– Нет. – Она огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что на улице никого нет. – Не хочу, чтобы кто-то видел, что я с вами катаюсь.

– Разумно-разумно, – одобрил её решение охранник. – Вы уж не обессудьте, – сказал он, снимая навесной замок со стальной дверцы. – Только вчера помещение отмыли, а с утра я всё там благовониями обрызгал. Дешёвыми, правда. На дорогие у нас средств нет. Запашок, конечно, остался, но уже не так шибает. Ох, чего только мы в ней не возим…