Шанс на независимость

Охрана посольства Малахова не остановила, что для Гловитца не показалось неожиданностью. Однако он вынужден был контролировать себя, сдерживаться, не выделяя координатора «Триэн» среди других религиозных деятелей, и одновременно защищаться от возможного ментального нападения, напрягаясь до сухости во рту.

Малахов не мешал «бельгийскому священнику» вести беседу до окончания встречи. Заговорил он лишь после того, как адепт инглиизма патер Буй с пафосом заявил, что он поддерживает мнение нью-староверов о «ереси Православия» как чуждой русскому народу парадигме.

— Мы с этим боремся уже тысячу лет, на протяжении всей истории России, — продолжал патер Буй, — и скоро победим! С другой стороны, хочу отметить, что инглиистической церкви как минимум две тысяч лет, тогда как Православию всего тысяча.

— Ошибаетесь, уважаемый, — возразил Малахов холодным тоном, поднимаясь с места; встреча происходила в зале собраний посольства; во время беседы он изучал Велкама светящимися желтизной глазами, в которых пульсировала сила и усмешка, и Гловитца это злило, хотя сделать он ничего не мог. — Ещё никонианская церковь постаралась свести историю Древней Руси к моменту крещения князя Владимира, но отторгнули старообрядцы — не эти, ряженые, а настоящие — Православие не потому, что это «ересь», а ради сохранения уклада и традиций русской жизни.

— Позвольте, господин… э-э, — угрожающе начал представитель нью-староверов, одетый в какую-то раскрашенную рогожу и сильно похожий на бомжа.

Малахов глянул на него, прищурясь, и колоритный нью-старовер замолчал.

— Что вы хотите сказать? — высокомерно бросил предводитель инглиистов. — Что мы враги?

— Ни боже мой! Враг неизбежен и необходим только кочевнику-скотоводу, а вы ведь позиционируете себя как земледельцев?

— Вы, собственно, какое направление представляете?

— Русскую северную Традицию.

— Это не религия! — презрительно скривил губы патер Буй.

— Совершенно верно, — согласился Малахов. — Это образ жизни. А какой образ жизни исповедуете вы? Не хочу верить, что непримиримость и дуализм. Или для вас всё-таки важно, кто перед тобой: свой или враг? Господин или раб?

— Превыше всего мы ценим служение господу нашему!

— Ну и служите своему господу, лишь бы не воспитывали рабов, вдалбливая в головы прихожан идеи о пользе жертвоприношений.

— Мы не вдалбливаем, — сбился с тона патер Буй. — Мы монахи, молимся…

— Знаете, почему истинные староверы отказались от монашества? Потому что это самая страшная зараза, которую принесла на Север скотобойная традиция Юга. Они поняли, что это добровольная, сознательная, зомбированная пришедшим с небес учением, кастрация не только духа, но и тела. Не так ли, отец Велкам? — Малахов повернул голову к безмолвствующему Гловитцу.

— Ваш тезис мне кажется спорным, — лучезарно улыбнулся «священник», хотя внутри его всё клокотало от бешенства.

Русский знал, что говорил, а ответить ему так, как хотелось, было невозможно.

— Я не заметил у вас в России зомбированных людей, — добавил Гловитц примирительным тоном. — И по сравнению с началом века, я был у вас десять лет назад, у вас стало гораздо меньше бродяг на помойках.

— Вы, наверно, большой специалист в этом вопросе, — с иронией сказал координатор.

В голове «священника» всплыло:

«А кодиранты?»

«Я знаю, зачем вы здесь!» — ответил рептилоид глазами.

«Могу поднять эту тему», — ментально отозвался координатор.

— Не будем дискутировать, — поспешил вслух сказать Гловитц. — Я вижу, что Россия успешно идёт к мировому гламуру, и это хорошо.

— Ещё бы, — с прежним сарказмом согласился Малахов, — и бродяги на помойках, и гламурные тусовщики в клубах — суть признаки больного общества. Европа болеет этим недугом давно, теперь вы и Россию заразили.

Среди собравшихся поднялся ропот.

— Что он говорит?! — привстал гневный смуглолицый бородач, представитель хаббавитов. — Гоните его отсюда!

Малахов бросил на него острый взгляд, и бородач рухнул на стул, лиловея.

— Благодарю за лекцию, отец Велкам. Это сборище культа крови и быка весьма показательно. Мы хорошо понимаем друг друга? Желаю всем крепкого здоровья.

Координатор кивнул и величественно вышел из зала заседаний, оставив после себя наполненную противоречивыми эмоциями тишину.

А Гловитц, жестом успокаивая собравшихся, злобно подумал, что последнее слово в этом неслышимом споре останется за ним.

Олег Харитонович сел в машину, ждавшую его в полусотне шагов от посольства Бельгии, на улице Малая Молчановка, некоторое время сидел молча.

— Узнал что-нибудь? — нарушил молчание сидевший рядом с водителем Василий Грибов.

— Он затеял какую-то авантюру. Причём связанную с космосом.

— Ракетное нападение?

— Не похоже, что-то мелькнуло непонятное… с одной стороны, он кого-то ждёт на орбите…

— Корабль?!

— С другой — это не совсем корабль… я не понял. Мысль мелькнула о каком-то импульсе.

— Лазерном?

Олег Харитонович с силой потёр лоб.

— Я не смог его просканировать, он владеет защитой не хуже меня.

— Надо привлечь наш эгрегор.

— Гловитц опирается на своих экстрасенсов, это заметно. Но война с ним не гарантирует отмены готовящейся операции.