Шанс на падение (СИ)

Она никогда не была хорошей: неправильная, озлобленная, высокомерная, лучшая из королевских детей рода. Волдеморт называл ее гончей в ошейнике и обещал стянуть намордник. Она до крови разбивала зубы в лае, давно уже не веря красивым словам.

Он не давал ей обещанной жизни. Он ее методично уничтожал.

Когда называл маленькой и несмышленой, когда, слабо улыбаясь, глядел сверху вниз на ее восторженное личико, слушая очередную сплетню высшего общества. Он был недосягаемым, ее молчаливым эталоном и вечной тайной где-то под екавшим от каждой встречи сердцем. Белла была уверена, что ее болезненная влюбленность и зацикленность на Волдеморте незаметна.

Андромеда уверяла, что это проскальзывает во всех жестах; будущая леди Лестрейндж ей совершенно не верила. На самом деле, серебряная Меда, хрупкая Меда, любимая Меда всегда была права. Даже когда бежала прочь из волшебного мира и высшего общества, отрекалась от прилипшей маски идеальности и бросала к черту обещания роскоши и безопасности. Она была права, ведь этот змеиный клубок затягивался узлом на лебединых шеях неразумных юнцов.

Только сильные могут понять, когда пора вырваться на свободу. Белла не смогла.

И когда охрипший от криков высокий голос начинал выводить дрожащую мелодию давно позабытой колыбельной, вторя его бархатной просьбе, Белла не могла заставить себя абстрагироваться. Физическая боль становилась моральной и выворачивала ее душу наизнанку, ей пришлось смириться с тем, что Темный Лорд, не спрашивая, создал из нее живую игрушку.

Это было жестоко. Он говорил, что она сама виновата. Не стоило выводить его на эмоции и проситься на обучение, ей запрещено было желать испробовать запретный плод и примерить на себя маску Пожирательницы Смерти. Так нельзя, но она ступила на обваливающуюся тропу. Сахарная радужная пелена спала с глаз, позволяя разглядеть грязь и ублюдочность того места, частью которого она стала.

Впрочем, Белла была не лучше. И мучения других все же стали для нее опьяняющей сладостью.

========== Русалок в обузы. Риддл; Розье; Долохов; Блэк; Эйвери; Лестрейндж ==========

Эксперимент вышел из-под контроля, их затянуло в бесконечную, светящуюся золотом, воронку, что мелкими пылинками оседала на коже и разрывала на части. Выбраться не получалось, их затягивало все глубже, а палочки вырывались сильным потоком воздуха из рук. Волшебники не успевали произнести заклинания до конца, а если часть формулы и слетала с губ, то мощная магия водоворота крушила их потоки волшебства.

Сознание отбило. Мощный удар о деревянный пол стал концом их неудачи.

Том закашлялся, сгибаясь пополам. Легкие, казалось, закончили работу, сложили полномочия и отказались втягивать кислород. Сделать вздох не получалось, и детская паника на несколько секунд завладела организмом. Он потерял хваленый самоконтроль, смаргивая появившиеся в уголках глаз слезы: уговорил друзей на непонятный ритуал, об успешности которого ничего не писали.

Теперь понятно, почему. Беря себя в руки и приподнимаясь на локтях, он оглядывает пространство вокруг, щурясь. Несколько волшебников рядом тоже приходят в себя, со стоном Долохов поднимается и садится. Моргает несколько раз, разминая плечи. Напротив него стоит зеркало в полный рост, оправа с облупившейся краской поблескивает в полутьме комнатки. Том отворачивается, желая проверить остальных на наличие жизни в организме. Рядом с ним копошится второй Антонин.

— Твою мать! — Риддл подскакивает, словно ошпаренный, оглядываясь по сторонам. Их больше чем шестеро минимум на пять человек. Точно таких же, как и парни. Он притягивает ладони к лицу, растирая его и стараясь сбросить пелену наваждения. Приподнимает тяжелые веки. Никто из двойников не вышел прочь из своего существования, хотя он искренне желал, чтобы все было так просто.

Очень резко захотелось выпилиться.

— Не поминай мою мать, — рычит второй Долохов женским голосом и вздрагивает. Комично принимается ощупывать тело, постепенно вытягиваясь в выражении лица. — Твою мать, Лиза, больше не пьем, — взвизгивает он.

— Себе предъявляй, — огрызается Лестрейндж более высоким и детским голосом. Тому кажется, лечебница Святого Мунго ждет его с распростертыми объятиями. Второй Фрэнк неприкрыто пялится на своего двойника с девчачьим нутром, барабаня пальцами по полу и не приходя обратно в себя.

— Это ты бабушкин ритуал достала.

— Нормальный ритуал потому что.

— Не думал, что я со стороны так ахуенно выгляжу, — совершенно не в тему произносит Розье. Он хмурит брови на секунду, после чего плюет на все предосторожности и подползает ближе к себе, внимательно разглядывая лицо. — Странно, что вы до сих пор в меня не влюблены.

Том пальцами останавливает начинающий дергаться глаз.