Шанс на жизнь. Как современная медицина спасает еще не рожденных и новорожденных

Тяжело отказываться от внимания и признания собственной важности. Родители больных детей усердно трудятся, у них сложная жизнь, они заслуживают поддержку. Но возможно ли не стать при этом благодетелем, который воспитывает «маленькое чудо»? И что произойдет с «маленьким чудом», когда оно вырастет и больше не будет таким милым?

* * *

Улыбающаяся женщина в платье в цветочек встретила меня у дверей с оранжевыми предупреждающими знаками: «Биологическая опасность», «Токсичные вещества». Институт женского здоровья – невероятно старое здание с покрытыми инеем окнами, расположенное в нескольких кварталах от Лондонской больницы. Мы прошли через лаборатории, и мне показали инкубаторы с клетками, зараженными различными вирусами, рядом молодая ученая препарировала мозг мыши.

В задней части лаборатории было очень холодно. Там лежали образцы плаценты и крови 110 женщин, чьим неродившимся детям диагностировали задержку внутриутробного развития (ЗВУР). Это состояние затрагивало одну беременность из десяти, при этом рост ребенка в утробе либо замедлялся, либо полностью останавливался. Моим гидом была заведующая этой лабораторией, профессор Анна Давид. Она работала врачом в отделении фетальной медицины в больнице при Университетском колледже Лондона, а также возглавляла группы клеточной и генной терапии. Они с командой использовали собранные образцы для разработки теста на белковый маркер. Такой тест сможет предсказать, будет ли плод с задержкой развития расти после 20-й недели беременности. Ребенок, который продолжит расти, может родиться в возрасте около 28 недель и выжить, когда другие дети просто прекращают развиваться и вскоре умирают в утробе матери.

В ближайшем будущем, если у плода обнаружится маркер вероятности плохого исхода, женщина получит право на генную терапию. Над этим испытанием, как и над многими другими, и работает Анна Давид. Причина, по которой дети перестают правильно расти в случаях ЗВУР, заключается в том, что кровь матери не циркулирует в матке и плаценте должным образом. Инъекция генетически модифицированного вируса (такой мы получаем при простуде) в маточные артерии может увеличить кровоснабжение и спровоцировать рост ребенка. Названный вирусным вектором, этот искусственно выведенный вирус идеален для быстрого перемещения чего-либо через клетки в маточном кровотоке. Вектор изменен так, чтобы жить ограниченное время, он не может самовоспроизводиться. После недели выработки правильных белков для улучшения кровотока организм сам уничтожает вирус. Техника называется генной терапией материнского фактора роста.

Многие научные достижения, которые вот-вот появятся, низведут многие используемые в настоящее время медицинские процедуры, описанные в этой книге, до уровня «средневековых». У фетальной и неонатальной медицины есть свои «отцы», пришло время ученых «матерей» этих областей встать у руля.

Профессор Давид появилась на нашей с ней встрече вовремя, но все же долго извинялась (это было очень по-английски). Она приехала прямиком из больницы, где была с пациентами в дородовой палате (я уже была там: меня в нее отправляли, когда начались мои преждевременные роды).

– Прошу, не извиняйтесь, – попросила я. – Мне неловко отвлекать вас от работы.

В ее глазах, сияющих из-за очков с толстыми линзами, читалось дружелюбие, и она очень четко формулировала свои мысли. Она не была пугающим богом, она была практичным человеком. Она воспитывала двоих детей-подростков, жила в Лондоне и увлекалась садоводством.

– Мне так нравится выращивать помидоры, – сказала она.

Благодаря таким исследователям, как Анна Давид, отделение фетальной медицины станет совершенно другим уже к моменту взросления Джоэла. Женщины, скорее всего, будут проходить пренатальное обследование и лечение раньше, в первые месяцы беременности, а врожденные аномалии, которые мы считаем особенностями, скорее всего, будут генетически расшифрованы и, возможно, даже будут вылечиваться. Недоношенных младенцев можно будет выхаживать не в инкубаторах, а в искусственных матках – эту необычную идею предложил блестящий ученый и хирург больницы Филадельфии по имени Алан Флэйк (который, как мне сказали, был слишком стеснительным, чтобы дать мне интервью).