Шанс, в котором нет правил [черновик]

Беспокоится. И правда беспокоится. Но еще и любопытствует. Интересно же. Не каждый день случается. Куда деваться — она сама бы спрашивала и в глаза заглядывала, если бы у них по соседству такое приключилось.

— Санчо — большого Саню — вчера вызывали в цитадель. Дали иммунитет на всех, у кого еще не было.

— О-о… — круглый рот цвета розового вина. Круглые глаза цвета старого серебра.

Краситься с утра — дурной тон, но чуть припудрить кожу, чтоб не блестела — святое дело. — Если он вчера сам пошел в Цитадель — значит, он не так уж сильно пострадал, как говорили?

— А как говорили?

— Ужас. В парке уже сняли полицейское ограждение и все засыпали снегом — но кто успел посмотреть, говорили, что там все в крови.

— Извини, мне не очень хочется об этом говорить, — одна раздвижная дверь, другая… «Пожалуйста, вытирайте ноги… Большое спасибо».

— Я понимаю, понимаю…

Что ты там понимаешь?

…Ножницы скрипят, изодранные брюки падают на пол, на разноцветную мозаику кухни. В участке врач наложил швы и повязки на самые опасные раны — остальное сами. Перекись водорода, влажные салфетки… Ее поразило даже не то, сколько на Андрейке шрамов — а атмосфера обыденности, рутины. Опасный поворот, проскочили — прекрасно. Остальное — допустимые издержки. Ссадины на лбу, на локтях, длинные рубцы — следы когтей, короткие аккуратные порезы — бритва… Синяки расцвели на следующий день. «Морской зверь спрут, а не отец Кабани…» — так всегда отец говорил, когда Андрейка возвращался со своего футбола с побитыми ногами.

Нет, она и раньше все видела, слышала, понимала, но понимала головой — а тут оно вошло в кровь, в кости, в костный мозг и расположилось там по-хозяйски. Терем-теремок, кто в тереме живет? Мы там живем. Большой такой семьей. И порядки у нас семейные, простые. Живы — и хорошо. Потому что бывает наоборот.

Учительская, шкафчик, вешалка, зеркало… Здравствуйте-здравствуйте-здравствуйте…

— Лена! Мы все слышали…! Что случилось?

— Э-э-э… — улыбка, — простите… я еще не совсем… пришла в себя. Так что если бы вы были так любезны… Как-нибудь потом.

— Отстаньте от человека, — взмахом руки заведующий учебной частью Павел Капитонович, географ, прервал треп. — Обошлось, и ладно. По коням, коллеги. То есть, по кабинетам. Сплетничать будем в свободное от работы время.

И подмигнул Ёлке.

Спасибо, Павел Капитонович, большое вам человеческое спасибо. Правда, от необходимости как-то выкручиваться перед классом вы меня не избавите.

Зеркало. Волосы под шапкой чуть сбились, вот трам-тарарам… Оказалось, короткие волосы сбиваются легче — им не мешает это делать собственный вес. Немножко геля. Прекрасно. Очки — изящная оправа, фасон «крыло бабочки», легкая перламутровая отделка по верхним дужкам. Больше украшение, нежели необходимость. Одно стекло с диоптриями, одно без — легкий астигматизм; запустила, потому что на себя было наплевать, а сейчас не хочется на неделю выпадать из жизни и ходить одноглазым пиратом. Тем более, что очки работают еще и на образ. Тетя — учительница. У тети диплом есть. Не пустили бы тетю в школу без диплома даже на общественных началах. А еще у тети другой диплом есть. Тоже липовый…

— Лена, вы не могли бы подойти в мой кабинет после урока? — в учительскую заглянула директор школы.

— Да, конечно, — Оксана удивилась немного. В ком-в ком, а в Евдокии Марковне никак нельзя было подозревать жадного интереса к кровавому приключению Энея в парке. Или она не за этим? Что-нибудь случилось?

Вообще говоря, наверное, случилось. Оксану с самого начала работы в школе не оставляло ощущение, что она делает что-то не так. Смягчающие обстоятельства есть, да ссылаться на них уж очень не хочется.

После урока у пятиклассников у нее было «окно» на 110 минут, которое она планировала посвятить изучению методики (распределение тем и заданий по урокам было еще не готово — стыд и позор), потом — урок в девятом, потом — небольшой перерыв и занятие в кукольном театре.

Пятиклашки явно были в курсе — шептались, пока она настраивала проектор. Но расспрашивать ни о чем не стали, и в целом урок прошел, как обычно — гладко и весело. Закрепляли пройденный материал по цветовой символике, после чего каждый рисовал при помощи набора готовых шаблонов свой личный флаг и герб, стараясь цветом выразить о себе самое главное. Затем Оксана распечатала эту пестрядь, ее аккуратно вырезали, наклеили на загодя припасенные палочки — и после звонка из класса выбежала целая стайка титулованных особ с гербами и флагами.

Оксана проследила, чтобы дежурные подобрали все обрезки и сдали ножницы — после чего закрыла кабинет и пошла к директору.

Евдокия Марковна и не подумала спрашивать о программе. О Саше тоже не стала. Налила чаю в огромную чашку, как сама любила — черного и очень крепкого. Выставила на деревянную выдвижную доску вазочки с конфетами и печеньем. Села и сказала:

— Лена, милая, вы заметили, что на вас здесь немного косо смотрят?

— Это трудно не заметить, — Оксана пожала плечами. Чаю не хотелось, но предложили — не отказываться же…

— Вы задумывались о причинах этого?

— Да. Но ничего пока не надумала.