Шанс. Внедрение. Я в моей голове. Книга 1

Но Михалыч, наверное, сам был не уверен. Я его понимал. Все-таки бокса в городе не было. Как секций, так и тренеров. К тому же, в школьной программе и близко не было бокса.

– Ты попробуй поговорить с Горбатовым. У них больше возможностей, – предлагает, пытаясь отвести от себя лишние заботы.

Я знал, что Горбатов заведует Заводским спортзалом. Вздыхаю:

– Попробую.

Похоже мимо. Наверное, придется самому грушу мастерить. Горбатова заинтересовать мне нечем. Не деньгами же? Которых кстати нет. Секции бокса на заводе нет, и не предвидится, а спортинвентарь для несуществующего бокса заводу покупать нет необходимости. Не обосновать. У отца с матерью не тот вес на заводе, чтобы протолкнуть неоправданную покупку в Завкоме или где там выделяют деньги на спорт. Конечно, если проявить настойчивость, заинтересованные в боксе явно найдутся среди молодежи города, на заводе, в райкомах, исполкоме и в спорторганизациях. Предложение есть. Культ силы и единоборства популярны в городе. Тогда и тренер найдется, и секции появятся и спортинвентарь. Только я буду уже в это время далеко от моего города. В Москве или в Питере… тьфу, в Ленинграде учиться. А по выбитой у бюрократов боксерской груше будут стучать другие. Мне ведь сейчас надо себя проверить и будущие навыки полезные восстановить . Иначе – только в драках.

«Все-таки есть у меня изменения в интересах, психике …. А еще в чем?» – отметил.

Только сейчас обратил внимание. Михалыча я вроде удивил. Не своей просьбой, а разговором на равных. Вероятно, школьник шестнадцати лет не должен так разговаривать со старшим, тем более с учителем.

«А! Ладно, пусть привыкают!» – мысленно машу рукой. Через месяц большинство будет воспринимать мое поведение, как должное. Хотя форсировать не надо. А насчет груши надо начинать подбирать комплектующие: мешки, песок, опилки, веревки. Хорошо бы еще найти среди знакомых ребят энтузиастов бокса и часть обязанностей в создании инвентаря скинуть на них. Были бы деньги, то можно грушу и перчатки купить в спортивном магазине. Если не у нас, то в областном центре.

Пора на последний урок. Опять опоздал. Биология – не страшно. Биологичка молодая, некрасивая, стеснительная. Даже про причину опоздания постесняется спросить. Хотя в этом случае мне скрывать нечего – разговаривал с учителем. Все равно не скажу, иначе пацаны вопросами замучают. Лучше приватно с некоторыми поговорить. Может, отыщутся энтузиасты бокса.

Если сейчас нашу секцию посещают регулярно до пятнадцати человек, то прослышав про бокс число, явно удвоится поначалу. Ведь все хотят умело драться. А то, что умение достигается долгими постоянными тренировками, не думают. По себе знаю. Зачастую, надо переступать через себя, свою лень, боль. Лучше всего, когда дело, которое делаешь, тебе нравится, какое бы нудное или тяжелое оно не было. Или есть цель.

«Черт! Что-то я опять улетел мысленно», – отмечаю. Вон «биологичка» что-то посматривает, а сделать замечание за отсутствующий вид стесняется. Зачем пошла в школу преподавателем, если избегает неприятных нюансов в работе с детьми. Ведь в любом сообществе существует подчиненность, и начальник должен так поставить себя так, чтобы подчиненные решали стоящие перед коллективом задачи, не сели на шею руководителю. А балласт, имеющийся в каждом коллективе, хотя бы не мешал и не разлагал коллектив. В школе есть учителя, которые только отбывают свою повинность – бубнят учебный материал, а все в классе занимаются своими делами. Только, когда шум в классе становится нестерпимым и превышает допустимые нормы, заставляет учителя отвлечься от «урока» и призвать всех или выделившихся к порядку.

«Извини девушка, но твой предмет не является для меня приоритетным, даже в перечень госэкзаменов не входит», – мысленно обращаюсь к «биологичке».

А вот друг Юрка, почему молчит и только посматривает на меня. Все-таки за девять лет в одном классе мы изучили друг друга и знаем, что от кого можно ожидать. Что-то чувствует, но пока не подозревает. Надо ему, какую-либо правдоподобную идею задвинуть. И, наверное, стоит постепенно удаляться от него. А то у Фила мозги не туда, куда надо повернуты.

Никогда не подозревал, что лучший школьный друг способен так плохо обо мне думать. Как я в нем ошибался! В один из приступов шизофрении, он в присутствии посторонних людей (а дело было в Приемном отделении больницы, полном посетителей), внезапно начал обвинять меня во всех грехах реальных и мнимых. Я был в милицейской форме, так как дежурил в этот вечер в группе немедленного реагирования. Мне «повезло» доставлять психа. Этим психом оказался Фил, лучший школьный друг.