Шансы. Том 2

— Меня зовут Энцо Боннатти, я твой крестный отец. Пока Джино нет, можешь всегда приходить ко мне. Просто повидаться или по делу — мы ведь друг другу не чужие.

Лаки во все глаза смотрела на говорившего. Неужели это и есть тот самый знаменитый Энцо Боннатти, ее крестный отец — с ввалившимися щеками, глубоко сидящими глазами и доброй улыбкой?

Сзади подошел Коста.

— Лаки, эти люди — самые старые и самые близкие друзья Джино. Полюби их, ведь они тебя так любят.

Тогда она не сразу осознала, что он имел в виду. Но шел месяц за месяцем, и постепенно к Лаки пришло понимание. Кое-чему Коста успел уже научить ее, но сколько еще предстояло постичь! Иметь в качестве крестного отца такого человека, как Энцо Боннатти, было просто подарком судьбы, давало огромные возможности. Лаки неоднократно принимала приглашения Энцо посетить его дом на Лонг-Айлендс, где выслушивала от друга отца множество бесконечных историй.

Дом этот всегда был полон родственников и гостей. Каждую неделю там появлялись два сына Энцо — Карло и Сантипо, каждый со своей семьей. Между собой они не поддерживали никаких отношений, даже не разговаривали друг с другом, что приводило их отца в бешенство. Сыновей он называл «парой клоунов».

— В мире и так хватает врагов, — говаривал он. — Семья — это кровь, семью нужно уважать.

Лаки ему нравилась. И не только потому, что она дочь Джино. Хватка у Лаки чисто мужская, и это восхищало Энцо.

В свою очередь, Лаки тоже очень быстро прониклась почтением к главе семейства. Он являлся олицетворением силы и власти, а перед такими людьми Лаки преклонялась.

Скоро она все свое время делила между двумя стариками: в городе — с Костой, а по уик-эндам — с Боннатти. Секс, игравший до этого столь важную роль в ее жизни, был теперь забыт. Куда насущнее сейчас впитать в себя всю мудрость двух старых отцовских друзей. Процесс этот доставлял Лаки наслаждение — наконец-то она училась тому, чему сама хотела. Этого для нее достаточно.

В один из жарких дней нью-йоркского лета Лаки сидела в архиве одной из крупнейших дневных газет, листая пыльные подшивки. Постепенно она добралась до папки с вырезками — кто-то собрал целое досье на ее отца, Джино Сантанджело. «Жеребец Джино» — так назвала его тогда пресса — беспощадный убийца.

Заголовки кричали об его аресте, о суде за убийство собственного отца. Крошечная заметка сообщала о том, что после нескольких лет, проведенных в тюремной камере, он был освобожден, и чудовищное обвинение, возведенное по ошибке, снято.

Прочитала Лаки о смерти его первой жены… Прочитала и задумалась. Неужели отец и вправду был таким, каким его подавали газеты? Они называли Джино «знаменитым бутлсггером», «дерзким преступником», «рэкетиром», «прославленным гангстером». Если верить репортерам, он являлся близким другом и сообщником Лаки Лючиано, Багси Сигала и других наиболее известных главарей мафии.

Добравшись до вырезок, относящихся к пятидесятым годам, Лаки неожиданно наткнулась на собственную фотографию: ее, маленькую девочку, подсаживает в автомобиль грузная няня. «ДОЧЬ ДЖИНО САНТАНДЖЕЛО ПЕРВОЙ ОБНАРУЖИЛА ТЕЛО СВОЕЙ МАТЕРИ, ЗВЕРСКИ УБИТОЙ ГАНГСТЕРАМИ ИЗ ПОБУЖДЕНИИ МЕСТИ», — поясняла подпись к снимку.

Разум отказывался воспринимать дальнейшую информацию. Хватит! Огорченная и взволнованная, Лаки вышла на улицу.

Благодаря общественному положению Ричмондов развод прошел довольно быстро и гладко, почти не привлекая внимания публики. Поняв, что он не в состоянии остановить Лаки, Петер приложил все усилия к тому, чтобы как можно быстрее избавиться от нее.

Лаки радовалась жизни. Зато Коста был шокирован.

— Твой отец очень расстроится, — тревожно предупредил он ее.

— Тогда мы ничего ему не сообщим, — урезонила она Косту. — И расстраиваться будет не из-за чего, верно?

Не будучи в этом уверенным, Коста все же кивнул, а потом, не сказав Лаки ни слова, позвонил Джино и проинформировал его обо всем.

— Я пока бессилен, — коротко ответил ему Джино. — Вот вернусь — сам займусь всеми делами. Ведь ты понимаешь — находясь здесь, я не могу позволить себе поднимать волны. Это ты, должен заботиться о моих интересах, и самое главное — помочь мне как можно быстрее вернуться в Америку.

— Я работаю в этом направлении, — защищаясь, произнес Коста.

Джино стал настоящим шизофреником во всем том, что касалось способов поддержания связи. Он был абсолютно уверен, что телефонные разговоры его прослушиваются, письма прочитываются, и вообще, чем тише он будет себя держать, тем лучше.

— Безусловно работаешь, я знаю, знаю. — Он устало вздохнул.