Шанталь. Ход королевы

– Что?! – последняя фраза настолько меня поразила, что я вскочила с места, напрочь позабыв о клинке, который с громким стуком упал и покатился прямо к ногам собеседника, скорее машинально поднявшего его и рукоятью вперед вернувшего мне.

– Вот, держи крепче. В следующий раз на моем месте может оказаться враг, а он, поверь мне, мешкать не станет.

– Как и я, – твердо ответила я, взяв у него кортик и возвращаясь на прежнее место. Только оружие на этот раз прятать я не стала, а положила на колени так, чтобы моему собеседнику было хорошо его видно. – Ты что-то говорил о дочери Бута…

– Нисса жила одна в маленьком домике на окраине острова и скрывала от меня свое родство с мерзавцем до тех пор, пока не стало слишком поздно. Неожиданное появление ее родителя на борту корабля знакомого капитана, который согласился нас поженить, стало сюрпризом для всех. Как только об этом стало известно в крепости, отношение пиратов ко мне круто изменилось, особенно после того, как в качестве свадебного подарка я получил во владение небольшой бриг и стал его капитаном.

К счастью, новоиспеченный тесть не был в особом восторге от выбора дочери, поэтому радовал нас своими визитами не слишком часто, да и я с появлением новых обязанностей дома стал появляться все реже и реже, предпочитая полюбившееся море постылой суше. Удача благоволила новичку, и уже через полтора года я смог сколотить приличное состояние, чтобы сменить бриг на новое судно, сконструированное по моему собственному проекту, и больше не чувствовать себя обязанным человеку, которого я презирал, но вынужден был терпеть ради его дочери. Вернув Буту все, до последнего денье, я открыто дал ему понять, что отныне наши с ним пути расходятся, к вящему удовольствию обеих сторон. Все, что ты видишь здесь, – Патрис с гордостью развел руками по сторонам, – я добыл собственными силами, честно грабя торговые и военные суда проклятых испанцев и берберов, и заслужил право быть капитаном благодаря себе, а не сомнительной протекции Фейзила Бута.

Патрис, с блестящим взором расхаживая по каюте, что-то говорил и говорил, но я его не слышала. В ушах колокольным звоном звучало лишь одно: он женат.

Нет, я не испытывала ревности к той, кого он встретил и полюбил гораздо раньше, чем меня, напротив, я чувствовала себя паскудно именно из-за того, что, введенная в заблуждение, позволила себе влезть в их жизнь и пусть и невольно, но отдалила их друг от друга. Так больше продолжаться не могло. Нужно было срочно поставить точку в отношениях, которые унижали и меня и его.

Поднявшись на отчего-то ставших негнущимися ногах, я указала собеседнику на дверь:

– Благодарю за разъяснения, капитан, но вам лучше уйти. Влюбляться в человека, связанного брачными клятвами с другой женщиной, не входит в мои планы.

– Что? Прости, не понял… О чем ты толкуешь? Разве не слышала того, что я только что говорил?

– Я прекрасно все услышала. Ты женат на ангельской дочери Бута, ждущей тебя на Тахмиле, а для того чтобы не чувствовать себя одиноким на море, у тебя есть я, с которой можно неплохо скоротать время в разлуке с любимой, потому что у меня нет такого отца, как Бут… Черт, у меня вообще нет отца!

Чувствуя, как защипало нос и глаза от подступивших слез, я, обхватив себя руками, отвернулась к окну, за которым стало совсем темно. Пусть. Из-за появившейся пелены я все равно почти ничего не видела, но показывать своей боли не собиралась.

– Шанталь…

– Роза! Когда же ты уже запомнишь, что меня зовут Розой, а не как-то иначе? Уйди, оставь меня в покое, – борясь с эмоциями, буркнула я в ответ и сильно вздрогнула, когда почувствовала его теплые руки на своих плечах.

– Роза, Шанталь, Шарль… Какая, к дьяволу, разница? Посмотри, – он указал рукой на простирающееся за окном море, блестящее и переливающееся в свете луны, в этот самый момент выглянувшей из-за облаков, – и скажи мне, что ты видишь перед собой?

– Море? – неуверенно откликнулась я.

– Море, – подтвердил он. – «Море посреди Земли», «Сирийское море», «Византийское море», «Западное море», «Великое море», «Море филистимлян», «Чистое белое море», «Среднее море», «Средиземное море»… каких только имен не придумывали для него народы, веками населяющие его берега… Но разве оно от того изменилось? Поменяло цвет? Размер? Глубину? Нет, оно осталось тем самым морем, которое ты видишь перед собой, и как его ни назови, оно от этого не изменится. То же самое и с тобой. Назовись ты хоть Амбруазом или Бертраном, для меня ты навсегда останешься зеленоглазой сиреной, без которой мне не мила жизнь и ради одного-единственного взгляда которой я готов бросить вызов всему миру.

Мягко развернув меня к себе, он осторожно убрал упавшую на лицо влажную прядку волос и привлек к себе на грудь туда, где в спокойном ритме билось его сердце: