Шантарам

— Это было похоже на «Пьету» Микеланджело — знаешь? Точно та же поза. Это выглядело очень странно и порядком встряхнуло меня. Бывают вещи настолько непостижимые, что они даже бесят тебя.

— А чего она хотела?

— В смысле?

— Почему она пригласила тебя?

— А, понимаю твой вопрос, — сказала она, криво улыбнувшись. — Улле всегда надо что-то конкретное.

Она посмотрела на меня. Я приподнял одну бровь, но ничего не сказал.

— Она хотела, чтобы я достала паспорт для Модены. Он здесь живет уже много лет и давным-давно просрочил свою визу. А у испанской полиции он на крючке. Ему нужен паспорт на другое имя, чтобы вернуться в Европу. Он может сойти за итальянца или португальца.

— Предоставь это мне, — спокойно отозвался я, поняв наконец, почему она захотела встретиться со мной. — Я завтра же займусь этим. Я знаю, где найти его, чтобы получить его фотографии и все, что понадобится. С его внешностью чужую фотографию на таможне не предъявишь. Я улажу все это.

— Спасибо, — ответила она, глядя на меня с такой страстной интенсивностью, что сердце у меня стало колотиться о грудную клетку. «Очень глупая ошибка, — сказал однажды Дидье, — оставаться наедине с человеком, которого ты любил, хотя и не следовало бы». — Что ты делаешь сейчас, Лин?

— Сижу тут на берегу рядом с тобой, — пошутил я.

— Я имею в виду вообще. У тебя дела в Бомбее?

— А что?

— Я хотела спросить тебя... Ты не поехал бы со мной искать Халеда?

Я от души расхохотался, но она меня не поддержала.

— Знаешь, мне только что сделали предложение получше этого.

— Получше? — протянула она. — Какое же?

— Поехать на войну в Шри-Ланку.

Она сжала губы, приготовившись дать резкий ответ, но я поднял руки, сдаваясь, и добавил:

— Я шучу, Карла. Не лезь в бутылку. Мне действительно сделали такое предложение, но я не знаю... Ну, ты понимаешь.

Она расслабилась и улыбнулась.

— Да. Я просто отвыкла от твоих шуточек.

— А почему ты решила пригласить меня сейчас?

— А почему бы нет?

— Это не ответ, Карла.

— О’кей, — вздохнула она, взглянув на меня, и опустила взгляд на песчаные узоры, которые плел морской бриз. — Наверное... Наверное, я хотела попробовать, не получится ли у нас что-нибудь вроде того, что было в Гоа.

— А как же... Джит? — спросил я, не поддаваясь на провокацию. — И как он относится к тому, что ты отправляешься на поиски Халеда?

— Мы живем каждый сам по себе, делаем, что хотим, и ездим, куда хотим.

— Довольно... беспечное заявление, — заметил я, с трудом подыскав слово, которое не звучало бы оскорбительно. — Дидье сказал, что Джит сделал тебе предложение.

— Ну да, — ответила она спокойно.

— И...?

— И что?

— И ты собираешься принять его предложение? Ты выйдешь за него?

— Думаю, выйду.

— Почему?

— А почему бы и нет?

— Ты повторяешься.

— Прости, — вздохнула она с усталой улыбкой. — Я действительно привыкла в последнее время совсем к другому обществу. Ты спрашиваешь, почему я выхожу за Джита? Он хороший парень, молодой, здоровый и богатый. Черт, я думаю, что потрачу его деньги с б`ольшим толком, чем он.

— Иначе говоря, ты готова умереть от любви к нему.

Она засмеялась, но потом, внезапно посерьезнев, повернулась ко мне. Глаза ее в бледном лунном свете были как листья кувшинок после дождя; ее длинные волосы чернели как камни в лесной реке, и при прикосновении к ним казалось, что ты пропускаешь сквозь пальцы саму ночь; губы, мягкие, как лепестки камелии, были согреты секретным шепотом, а свет зажигал на них сверкающие звезды. Она была прекрасна. Я любил ее. Я все еще любил ее — сильно, упрямо, но в сердце у меня был холод. Та беспомощная, мечтательная любовь, которая воспаряла к небесам и проваливалась в бездну, прошла. И в этот миг... холодного обожания — наверное, так это следовало назвать — я почувствовал, что власть, которую она надо мной имела, тоже ушла в прошлое. Или даже больше, эта ее власть, ее сила перешла в меня, стала моей силой. Все козыри были у меня на руках. И мне захотелось узнать наконец всю правду. Я не был согласен безропотно принять, просто как данность, все, что было между нами. Я хотел знать все.

— Почему ты не сказала мне, Карла?

Она мучительно вздохнула и, вытянув ноги, зарылась ступнями в песок. Наблюдая за тем, как он маленькими каскадами обтекает ее ноги, она монотонно проговорила, как будто сочиняла письмо ко мне — или, может быть, вспоминала когда-то написанное, но так и не отправленное.

— Я знала, что ты спросишь меня об этом, и, наверное, поэтому так долго не хотела встречаться с тобой. Я спрашивала людей о тебе и не пряталась, но до сегодняшнего дня не предпринимала никаких шагов, чтобы встретиться, потому что... знала, что ты задашь этот вопрос.

— Если тебе это как-то поможет ответить, — прервал я ее, — то могу сказать, что я знаю: это ты сожгла Дворец мадам Жу.

— Это Гани тебе сказал?

— Гани? Нет. Я сам догадался.

— Гани устроил это для меня. Это был последний раз, когда я говорила с ним.

— Я в последний раз говорил с ним за час до его смерти.

— Он ничего не сказал тебе о ней? — спросила она, очевидно, надеясь, что хоть что-то ей не надо рассказывать самой.

— О мадам Жу? Нет, ни слова.