Шантарам

– Да просто зашел посмотреть, как тут что, – ответил я, смеясь вместе с ним. – А ты что здесь делаешь? Выглядишь ты классно. Как у тебя дела?

– Без проблем, баба! Билкул фит, хайн! Я в лучшей форме!

– Может, выпьем чая?

– Спасибо, баба, не могу. Я опаздываю на собрание.

– Ачха-а? – отозвался я. – В самом деле?

Наклонившись ко мне, он прошептал:

– Это секрет, но тебе я могу его доверить, Линбаба. Мы встречаемся с парнями из команды Сапны, короля воров.

– Что?!

– Да, – прошептал он. – Эти парни лично знают Сапну. Они разговаривают с ним почти каждый день.

– Но это невозможно! – сказал я.

– Почему, Линбаба? Они его друзья. И мы вместе собираем армию – армию бедняков. Мы покажем этим мусульманам, кто настоящий хозяин в Махараштре! Этот Сапна убил главаря мафии Абдула Гани в его собственном доме и разбросал по всей квартире куски его тела. Это был хороший урок для мусульман. Теперь они будут бояться нас. Но мне надо идти. Мы увидим с тобой друг друга скоро, да? Счастливо, Линбаба!

Он нырнул в один из проулков. Я продолжил свой путь, но настроение у меня резко изменилось. Я почувствовал себя одновременно растерянным, сердитым и одиноким. И тут мой город, мой Бомбей, протянул мне, как всегда, свою руку, придавая сил и уверенности. Я увидел толпу почитателей Голубых Сестер, собравшуюся около их новой большой хижины. Люди в задних рядах стояли, а те, кто был ближе, сидели или преклонили колена в освещенном полукруге у порога. А в дверях, окруженные ореолом лившегося из хижины света и голубым дымом благовоний, стояли сами сестры. Они были безмятежны и излучали такое сострадание и такое возвышенное спокойствие, что в моем сердце, как и в сердцах всех глядевших на них мужчин и женщин, проснулась любовь к ним.

В этот момент кто-то потянул меня за рукав, и, обернувшись, я увидел призрак, состоявший из гигантской улыбки с прикрепленным к ней маленьким человечком. Я заключил призрак в объятия, а затем, наклонившись, коснулся его ноги, как в Индии принято приветствовать отца и мать. Это был Кишан, отец Прабакера. Он объяснил, что они с Рукхмабаи приехали в город, чтобы отдохнуть и повидать Парвати.

– Ай-ай-ай, Шантарам! – упрекнул он меня, когда я обратился к нему на хинди. – Ты разве забыл свой прекрасный маратхи?

– Прости, отец! – рассмеялся я, тут же перейдя на маратхи. – Я так рад тебя видеть, что сам не знаю, что говорю. А где Рукхмабаи?

– Пошли! – сказал он и, взяв меня за руку, как маленького мальчика, повел закоулками.

Мы подошли к группе хижин, окружавших чайную Кумара. Среди них была и моя. Перед хижинами стояли Джонни Сигар, Джитендра, Казим Али Хусейн и жена Джозефа Мария.

– А мы как раз вспоминали тебя! – воскликнул Джонни, когда я поздоровался со всеми. – Мы говорили о том, что твоя хижина опять освободилась, а также о пожаре, который был в тот день, когда ты переехал сюда. Это был большой пожар, да?

– Да, – согласился я, вспомнив Раджу и других, погибших в огне.

– Шантарам! – прозвучал сварливый голос у меня за спиной. – Ты стал такой важной персоной, что даже не хочешь поздороваться со своей необразованной деревенской мамой?

Я поспешно обернулся и хотел коснуться ноги Рукхмабаи, но она не позволила мне сделать это и протянула обе руки. Она постарела, и ее ласковая улыбка была печальной. Горе посеребрило черную гриву ее волос. Когда-то я видел, как они упали, словно умирающая тень, но теперь они снова отрастали, становились длинными. Сколотые на затылке, они вздымались густой волной как символ живой надежды.

Рядом стояла женщина в белом платье вдовы, и с ней маленький мальчик. Парвати с сыном. Он вцепился ручонками в ее сари, чтобы не упасть. Поздоровавшись с Парвати, я посмотрел на мальчика, и челюсть у меня чуть не отвисла. Я обратил изумленный взгляд к окружающим, и они закивали мне с таким же изумлением. Малыш был точной копией Прабакера, человека, которого мы любили больше всех на свете. Он улыбнулся мне, и это была все та же огромная, объемлющая весь мир улыбка на маленьком, абсолютно круглом лице.

– Бэби диджийе? – спросил я. – Можно взять его на руки?

Парвати кивнула, я протянул малышу руки, и он охотно пошел ко мне.

– Как его зовут? – спросил я, подняв мальчика в воздух и любуясь его улыбкой.

– Прабу, – ответила Парвати. – Мы назвали его Прабакером.

– Прабу, – велела внуку Рукхмабаи, – поцелуй дядю Шантарама.

Мальчик быстро поцеловал меня в щеку и затем импульсивно обхватил за шею и стиснул ее своими крошечными ручками. Я тоже обнял его и прижал к сердцу.

– А знаешь, Шанту, – сказал Кишан, похлопав себя по животику и заполнив улыбкой весь мир, – твой дом свободен. Мы все здесь. Ты можешь сегодня переночевать с нами.

Джонни Сигар ухмыльнулся мне. Полная луна отражалась в его глазах, а крупные белые зубы мерцали, как жемчуг.

– Но только учти, – сказал он, – если ты останешься, то сегодня вечером соберется народ отпраздновать это событие, а утром ты увидишь перед своей хижиной дли-и-инную очередь пациентов.