Шантаж

Во сне от него исходил приятный здоровый запах. Она не удержалась от соблазна поцеловать его, задвинула шторы, схватила кусок ветчины, съела, управляясь руками. Усталая, но не способная уснуть, пока ее биологический будильник показывал американское время, то есть середину дня, она снова принялась малярить на кухне.

К полуночи, совершенно обессиленная, она приняла снотворное. В шесть утра Майк разбудил ее — свежий и готовый на все.

Он перемазался краской, когда рылся в холодильнике, и теперь не знал, чем отмыться.

В десять минут девятого зазвонил телефон. Майк поднял трубку и сказал «И-йе». Это был Поллукс.

— Наконец-то вы вернулись, — сказал он. — Вы не одни?

— Да. Вам ответил мой сын. Знаете, предпочитаю оказаться в пасти льва, чем бегать от него, пока он не поймает.

— Лев ранен. С этой стороны нет опасности. Я не знал, куда вам позвонить, чтобы сообщить об этом.

Что касается письма, там тоже все тихо. Она сказала, что пробудет в Париже дня три, а затем присоединится к друзьям в Греции и вернется к 1 сентября.

— Что нового у вас?

У Поллукса не было отпуска. Свой довольно длинный уик-энд он намеревался провести в Италии. Ему хотелось посмотреть картины Карпаччо, пока очередная мировая катастрофа не уничтожила их вовсе.

— Не хотите присоединиться? — спросил он.

— Нет, — ответила Клер, смеясь. — У меня в программе Эйфелева башня, могила Наполеона и Дворец открытий. Карпаччо хорош. Созвонимся по возвращении.

Она также пообещала Майку прогулку на катере по Сене. Клер ничего подобного никогда бы не пришло в голову, не будь Майка, который все это требовал по подсказке гофмановских детей.

Прислуга пришла проститься. И она уезжала в отпуск. Как мадам намерена в этом году поступить с Красавчиком, ведь консьержка тоже уезжает? Эта особа обладала умением четко формулировать свои мысли. Она говорила поставщикам о Клер: «Мадам — это машина, которая зарабатывает деньги, чтобы покупать машины», имея в виду оборудование кухни. Клер она заявляла: «Вы умеете делать то, что я умею, но я не умею делать то, что умеете вы».

Она сказала, что охотно взяла бы Красавчика, но тот вряд ли подружится с ее мужем, у которого собачий характер.

— Мы увезем его с собой, — сказал Майк, который больше не расставался с сиамским котом.

— Придется тогда купить специальный мешок для транспортировки животного — с окошечками для обозрения и воздуха, — сказала женщина.

Короче, всем вокруг предстоял трудный день.

Поллукс не был обременен обычными заботами. Он не очень рассчитывал на согласие Клер. Приятные особы, с которыми он проводил подчас, и даже весьма регулярно, свои вечера, были не из тех, кого могла бы увлечь живопись. К тому же там можно было напороться на знакомых. Он полистал блокнот, набрал два телефона — безуспешно! Хорошо. Жребий брошен, он едет один.

В 8.45 секретарша принесла почту. Это была заместительница его постоянной секретарши, которая находилась в отпуске. Ему требовалось досье по одному личному делу, и он с раздражением ждал, когда его принесут.

— Позвоните мадам Селль, — сказал он. — Она вам подскажет, где его найти. Надеюсь, вы знаете, где она?

— О, да, господин министр, — ответила молодая женщина. — Мадам Селль в Венеции. Она оставила свой номер телефона.

Поллукс любил мадам Селль. Он был бы в отчаянии, случись потерять ее. Ни одна женщина не могла похвастаться ни тем, что провела с ним столько часов, ни тем, что была ему столь необходима. Однако при мысли, что он может встретить ее где-нибудь на площади Святого Марка и ему придется разделить ее одиночество, он погрустнел. Часы пробили девять. Надо было думать о другом.

По окончании совещания он задержал начальника канцелярии.

— Когда вы уходите в отпуск? — спросил Поллукс.

— Когда угодно, господин министр. Я ведь холостяк…

Не хочется ли ему прокатиться в Венецию?

— В Венецию в августе? Откровенно говоря, господин министр, я предпочитаю Лозьер. Но могу я знать…

— Нет, нет, ничего…

Нельзя сказать, что он долго оплакивал жену, когда она его бросила, настолько жизнь его упростилась. Но два-три раза в год он понимал, почему люди женятся, даже жалея потом об этом.

В 12.30 он узнал, что министр сельского хозяйства был задержан студентами-демонстрантами и его самолет не вылетел в положенное время. Звонил префект департамента. Обедал Поллукс один, чего с ним никогда не случалось на неделе. Окончательно подавленным он почувствовал себя при виде семги под татарским соусом. Он ведь запретил подавать ему это блюдо, которым его так часто угощали на разных приемах. Но его обычный повар был, как все, в отпуске, а заместитель ничего не знал об этом распоряжении.

Он вызвал своего начальника канцелярии, чья машина уже выезжала из ворот, и тот поспешно поднялся к нему.

— Вы любите семгу под татарским соусом? — спросил Поллукс.

— Когда она хорошая, господин министр.

— Тогда садитесь и ешьте. Вы нужны мне.

Даже убежденные любители одиночества проявляют подчас желание поговорить с кем-нибудь, хотя бы с собственной тенью, умей она говорить.