Шантаж ниже пояса

Дойдя до знакомой арки, я уже привычно – как и всякой другой особе женского пола – игриво подмигнул преграждающей вход каменной Гарпии. Та же, очевидно, переняв манеры нового директора, на этот знак внимания только лишь высокомерно вздёрнула человеческую бровь и, взмахнув крылом, молча отворила проход.

– Спасибо, что зашли, мистер Торрент, – произнесла неизменно строгая Оливия Уайльд, не поднимая головы с неизменным пучком, в который она стягивала седые волосы, от лежащих на её столе бумаг. – Присаживайтесь.

– Это вам спасибо, директор, за то, что не предлагаете отведать засахаренных ламинарий, – ответил я в своей обычной шутовской манере, на что получил ещё один надменный взгляд, но уже от самого директора, и услышал знакомое хихиканье со стороны статуй.

Они стояли у стены в ряд – бюсты бывших директоров Кноуленджа, на пьедесталах, украшенных позолоченными рунами, дающими жизнь даже после смерти.

– Добрый день, профессор Доусон! Рад видеть вас в добром здравии.

Доусон, усатый старичок, считавшийся при жизни великим и безумным, тот самый, кто пачками скармливал засахаренные ламинарии ученикам, на мою подначку лишь добродушно рассмеялся и весело подмигнул.

– Джеймс, – вздохнула Уайльд, оборвав собравшегося было что-то сказать Доусона, – я совсем не ожидала, что вы станете таким… – она на секунду замолкла, пытаясь подобрать подходящее слово, – разбитным.

Я улыбнулся и развёл руками. Ну что тут скажешь? Жизнь заставила?

– Что сказать? Эхо войны.

– Да, я понимаю, что детства у вас почти не было, но вы же росли абсолютно нормальным, а теперь…

– Теперь? – склонил я голову набок и очень заинтересовался продолжением фразы.

– А теперь вы ведёте себя крайне предосудительно и неподобающе своему статусу.

Пожав плечами, я хотел было что-то ответить на это, но был перебит бюстом профессора Доусона:

– Оливия хотела сказать, что соблазнять пресс-атташе Норвегии прямо на рабочем столе посла наверняка очень приятно, но всё же крайне неприлично.

Да, в пику оригиналу, слепленный Доусон был крайне прямолинеен.

– Альберт! – возмущённо воскликнула директор. – Я не это хотела сказать!

– Вам Джудит рассказала? – я напрягся, гадая, о чём ещё подруга могла поведать персоналу школы. С директором у неё были даже слишком близкие отношения. Возможно, из-за бесконечной любви к знаниям, книгам и строгому соблюдению правил. Именно Джудит была всегда тем маяком, который направлял меня и других парней, если мы зарывались. И, тем не менее, ради меня она сама эти правила не раз и не два нарушала.

– Да, – подтвердила директор. – Хотя обычно мисс Гровер избегает говорить о ваших похождениях.

– Хотя нам очень интересно, – вставил свои два плата Доусон.

– Альберт!

Оливия некоторое время прожигала бюст предыдущего директора возмущённым взглядом, после чего с мученическим вздохом махнула рукой, поправила низко сидящие на крошечном носу очки и вновь обратила на меня своё внимание.

– В этот раз, Джеймс, вы превзошли сами себя. Джудит была очень расстроена, ведь это ей пришлось объясняться с министром магии Норвегии. Вы знали, что та девушка, с которой[OC1]  – его внучка? Причём единственная.

– Оу… – озадаченно буркнул я. Не знал, впрочем, пухленькая девушка не сильно-то была способна о чем-то разговаривать, пока я вгонял член ей в рот. – Действительно, как-то… нехорошо получилось.

– Да-да, министр был просто вне себя от ярости, – кивнула Уайльд, проигнорировав весёлый смешок Доусона. – А тут я вижу, что ещё и целительница София…

– Ничего не было! – на мой резкий протестующий вскрик остальные статуи только ухмыльнулись.

На этот раз и Уайльд, и Доусон проявили поразительное единодушие и согласованность:

– А что было? – спросили они в один голос.

– Ничего не было, – повторил я раздраженно и встал. Делать мне больше нечего, правду им говорить, чтобы они потом всем многовековым составом мне кости перемывали? – Не знаю, за кого вы меня принимаете, но это был самый обычный медосмотр. Ежегодный.

– Да, с твоим образом жизни, Джеймс, это, пожалуй, разумно, – покивал головой Доусон. – Вот, помню, я в своё время…

– Альберт!

Видимо, Доусон всё-таки умудрился вывести профессора Уайльд из себя, поскольку в следующую же секунду в его сторону полетел не возмущённый взгляд, а магия тишины, которая могла заставить молчать пару-тройку часов.

Глядя на то, как дуется слепленный Альберт Доусон, я подавил смешок, и хотел было уже откланяться, когда вдруг решил проверить одну свою мысль: