Шантаж от Версаче

— Что он там уронил носовой платок…

— Ручку, зажигалку, ключ — все, что угодно! И вернулся за «этим». А так ему некуда было деваться. Даже свидетельство соседки не понадобилось.

— Слушай, ты не хочешь по совместительству поработать со мной, а? Хотя бы на полставочки? Я тебе платить буду… Или, хочешь, комнату в квартире выделю, как Ваньке…

— У меня есть работа, Кис. И деньги есть. И комната в собственной квартире.

— Да? — почесал в затылке Кис. — Верно… Чем же мне тебя соблазнить?

Александра искоса глянула на него.

Она бы сказала ему: любовью, Кис. Люби меня так, как уже любишь — даруя, но ничего не требуя взамен, не обязывая меня отвечать, оставляя мне свободу, чтобы прийти в себя душой и телом… А я, как дряхлый ветеран, погреюсь у ее костра, — может, и затихнут старые раны…

Но она не могла этого сказать, она не могла даже мысленно рассчитывать на подобное бескорыстие, при котором один дает все, а другой взамен — ничего…

И потому она ответила с несколько наигранной веселостью:

— Не хлопочи, Кис. Мы с Ксюшей уже и так у тебя в долгу… Впрочем, можешь купить мне мороженое. — И она указала на лоток, мимо которого они проезжали.

* * *

Сдав Александру на руки Ксюше с Реми, которые вовсю колдовали над приготовлением блюд для праздничного ужина — они ждали в гости родителей девушек, и Реми хотел во что бы то ни стало удивить всех своим гастрономическим мастерством, — Кис решил ехать, не откладывая, к Анатолию.

Его долго уламывали остаться на ужин. Кис капризничал: «Это дело семейное, при чем тут я?»

Все хором расписывались ему в любви и дружбе, заглядывали в глаза и целовали в щеки.

Насилу уговорили. Однако, узнав, что до ужина еще есть полтора часа, Кис, клятвенно заверив всех, что непременно прибудет к торжествам, и отказавшись от предложения Реми поехать вместе, отправился к Анатолию.

* * *

Первым делом Кис бухнул на стол магнитофон и включил диалог Александры со Светланой Тимофеевной.

Анатолий Николаевич по мере прослушивания успел поменять на лице всю цветовую гамму: от зеленого до черного.

— Как вы могли… — дослушав, бессильно прохрипел он, ослабляя узел галстука. — Она мне звонила… Это конец!

— Конец вашему браку? Конец вашей карьере? Вы это имеете в виду?

— Вы еще смеете спрашивать!!!

— Тогда вы ничего не поняли, Анатолий Николаевич. Это на самом деле конец всему . Потому что вы убили Тимура. И у меня, помимо этой записи, есть другие доказательства.

Кис приврал. Не связанный, как милиция, процессуальным кодексом, он позволил себе некоторую хитрость и присоединил к «свидетелям» (то есть к Андрею, единственно имевшемуся в реальности) некую соседку Тимура, якобы видевшую Анатолия у подъезда. Он был уверен, что Александра выручит его очередной ролью в случае надобности дожать временного директора.

Безжалостно выложив «свидетельские показания», как реальные, так и сочиненные, он посмотрел на Анатолия.

Тот, однако, тяжело молчал, не глядя на детектива. Лицо его покрылось каплями пота, губы слегка шевелились, будто он шептал про себя некую речь.

Кис подождал, подумал и вновь заговорил:

— Хорошо, Анатолий Николаевич, зайдем с другой стороны. Вы человек деловой, коммерческий, и посему я вам предлагаю сделку. Завтра с утра уже не я, а милиция займется вами, и это вне зависимости от того, расскажете вы мне сейчас подробности вашего преступления или нет. Но если вы сейчас удостоите меня вашим признанием, то я удостою вас помощью в налаживании семейного конфликта: я лично вместе с той девушкой, что приходила к вашей супруге, объясню ей, что это был розыгрыш. И кассету, на которой вы запечатлены в сауне Тимура в оформлении голых женских тел, — вам подарю.

Анатолий все молчал, и Кис продолжил:

— Вы ведь дорожите вашим браком, не правда ли? Жену вы свою не любите, она, как вы позволяете себе заметить при посторонних, похожа на лягушку… Некрасивая и холодная — это вы вкладываете в сравнение? В ней нет никакого обаяния, в ведь обаяние — это даже сильнее, чем красота, вы со мной согласны? — посмотрел на него Кис.

Анатолий в ответ неуверенно пожал плечами.

Обаяние! — усмехнулся Кис. Пустой звук для свинины! Обаяние, летучая материя, исходящая, как духи от тела, от души человека… А свинина смотрит только на круглые телесные места и в глазки заглядывает лишь для того, чтобы увидеть в них разрешение эти места полапать… И где размещается душа, ему невдомек и неинтересно.

Посему, оставив разговоры о летучих материях, Алексей продолжил:

— Жена ваша несчастна. Вы никогда не замечали закономерность: чем больше у человека внутренних проблем, тем больше он надевает на себя холодную маску высокомерия? Защищается человек, вывешивает рекламный щит: я лучше вас, у меня все лучше, чем у вас! Счастливые же люди не нуждаются ни в масках, ни в рекламе, ни в доказательствах. Счастливые люди не всегда красивы, но всегда обаятельны… Приятны, то есть, — пояснил он на всякий случай.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — не выдержал Анатолий. — Что за психология с философией? При чем тут моя жена и ее дела?