Шантаж от Версаче

— А у него один глаз зеленоватый!

— Не зеленоватый, а в коричневую крапинку.

— Ты же его не рассмотрела!

— Ну… Глаза заметила. Уж больно дурацкие.

— А почему ты замуж не выходишь?

— За кого?

— За кого-нибудь.

— За «нибудь» я не хочу.

— Ждешь принца?

— Зачем мне принц? Что это вообще за выражение — принц? Это какой из себя?

— Ну… красивый, умный, добрый… И чтобы был… ну, может, не так уж богатый, но чтобы деньги умел зарабатывать. Иначе у него будут комплексы неполноценности.

— А так будут комплексы сверхполноценности. Все одно.

— Ты чего, Саш, в мужененавистницы записалась?

— Ты не находишь, Ксения, что ты говоришь глупости? — строго спросила Александра, пытаясь положить конец неприятному для нее разговору.

— Почему? Нельзя уж и спросить? Ты вот все обо мне знаешь, а я о тебе — ничего.

— На то я и старшая сестра.

— Что с того? Разве это мешает поделиться секретами?

— У меня нет секретов. А если бы и были… то что ты можешь мне посоветовать? Ты же сама наивная дурочка, тебя надо за ручку вести по жизни!

— Ну знаешь, — обиделась Ксюша, — в конце концов, не такая уж я дурочка!

— Я имела в виду, — мягко поправилась Саша, — что ты еще маленькая. А так ты, конечно, умница.

— Ты меня всегда упрекаешь в наивности! Это что, порок? Это глупость? Я должна стыдиться, да?

— Нет, боже упаси, нет! Наивность — это от доброты. Добрый человек полагает, что, относясь по-доброму к людям и миру, он пользуется их взаимностью. То есть что люди и мир будут относиться по-доброму к нему. Что есть ошибка… И наивность. Иногда это бывает от глупости. А иногда от недостатка опыта, как у тебя. Но это пройдет. Ты умная девочка, а жизнь научит…

— Чему научит жизнь? Что пройдет вместе с опытом? Доброе отношение к людям? А я, может, не хочу, чтобы оно проходило! Я, может, считаю, что это самое главное в жизни!

— Речь не об этом, Ксюшенька. Может быть, с годами тебе и удастся сохранить доброе отношение к миру, но ты перестанешь ждать от него взаимности… Впрочем, любить людей без взаимности крайне трудно. Почти невозможно. И ты с опытом это поймешь.

— «Опыт, опыт»! Ну нет его у меня, и что с того? Отсутствие опыта, между прочим, придает свежесть взгляду на вещи! И вообще — иногда стоит просто поделиться, выговориться…

— Мне не о чем выговариваться. — Голос Александры немедленно сделался сух.

Ксюша помолчала и сказала осторожно:

— Не хочешь — дело твое, только я ведь чувствую, что с тобой что-то не то. Ты последнее время… год, нет, больше! — ты какая-то замкнутая стала. И злая. Как будто тебя обидели. Сильно обидели. Раньше ты шутила, острила, и твои остроты хоть и кусачие были, а все же это юмор был! Теперь ты не шутишь, ты отзываешься о людях плохо — всерьез. И в твоих словах желчь, горечь. Как будто тебя постигло большое разочарование.

— Тоже мне психолог! Что за ерунду ты рассказываешь? Никаких у меня разочарований не было, просто…

Запнулась. Замолчала.

Ксюша спросила вкрадчиво:

— Просто — что?

— Просто жизнь — это такая штука, что отбивает охоту жить!

«Вот это да, — подумала Ксюша, — вот это уже серьезно!»

— Это случайно не тот депутат, — спросила она вслух, — с которым у тебя был роман два года назад, отбил у тебя охоту к жизни?

— Еще чего! — высокомерно пожала плечами Александра. — Это ничтожество?

— Ну, не такое уж ничтожество. Красивый мужик был, умный…

— Дерьмо. Взяточник, лгун и подлец.

— Тебя любил, между прочим.

— Мной пользовался, статьи у меня вымогал в своих интересах.

— Тогда кто?

— Что — кто?

— Кто у тебя отбил охоту…

— Ксения, давай прекратим этот разговор! Что ты заладила: кто да кто? Никто! Дед Пихто! Люди — ничтожные существа, и все. «О люди, жалкий род, достойный слез и смеха…» Чего тебе еще надо в качестве объяснения? Чем больше живешь, тем больше это понимаешь.

— Ты людей презираешь?

— Другого они не заслуживают.

— Но ты же сама раньше говорила, Саша, что любовь к людям — это и есть настоящее мужество! Я, между прочим, у тебя научилась…

— Говорила — сто лет назад! Я так думала — и так говорила. А теперь я думаю иначе.

— Почему?

— Отвяжись от меня! Все, закончили, меняй пластинку! Лучше скажи мне, ты со своим французом сегодня встречаешься?

— Да, в пять.

— Передавай привет.

— А… — Ксюше очень хотелось спросить, что думает Александра о Реми, но боялась очередной резкости со стороны сестры. И все же отважилась:

— А как он тебе?

— Нормально. Примерно то, что тебе нужно.

— Так туфли выбирают!

— Мужей тоже.

— Для меня главное…

— Знаю, знаю — любовь. Большая, красивая, возвышенная, светлая… Что там еще? На всю жизнь, до гроба.

— Почему ты над всеми издеваешься, Саша? Ты не веришь в любовь, совсем, ни капельки?

— Ну что ты, верю, конечно. И в инопланетян верю, и в загробную жизнь.

— Ты пошлая.

— Я умная. И старая. И знаю, что почем.

— «Что почем»! Вся жизнь и отношения между людьми — рынок?

— Ага, один такой большой базар. Спрос и предложение. Рыночные отношения. Каждый выбирает, что может, в соответствии со своим карманом.

— Не поняла!