Шарада Шекспира

Он просидел так до приезда помощника. Услышал звонок в дверь, пошел открывать. Гость выглядел бы комично, не будь момент столь серьезен - всклокоченный, красный, с опухшими от напряжения глазами.

- Входи, Николай Крюков, - радушно произнес хозяин. - Познакомимся поближе? Нас ожидает сказочная ночь. Любишь приключения?

Крюков, сопя, уставился на сыщика.

- Ладно, говори, кто мою Райку жизни лишил?

- Не спеши, приятель, - нахмурился Смирнов. - В нашем деле спешка ни к чему. Проходи, садись и слушай.

На кухонном столе горел маленький светильник в виде грибка, за окном шумел ветер. Луна закрылась желтоватой дымкой.

Крюков и Смирнов беседовали, обсуждали детали предстоящей рискованной операции. Николай только вскидывал на сыщика удивленные глаза, покачивал головой.

- Ну, ты даешь, мужик! А если сорвется? Смутно все это. Если ты чего-то не понял, не учел…

Всеслав развел руками.

- Некогда мне проверять и перепроверять, следить, выяснять подробности. Пан или пропал! Я чувствую, что не ошибся. Но интуитивные догадки - не доказательство.

- А ты о бабе подумал? Что с ней будет, если мы с тобой лоханемся?

- День и ночь о ней думаю… От Высших Сил я благословение получил, значит, у нас все пройдет, как задумано.

- Чего-о? - скривился Крюков. - Шутишь небось? У тебя это… крыша на месте?

- Не знаю, - честно признался сыщик. - Ты как? Согласен?

Николай помолчал, глядя в окно. Синяя от луны ночь стояла над городом.

- Опаздывает весна, - невпопад сказал он. - Раиса моя тепла так и не дождалась, не увидит больше, как распускаются и цветут гореловские сады. Командуй, сыщик. Авось не лоханемся. Ты все приготовил?

- Вроде все. Часть уже в машине, а кое-что здесь, в сумке. - Смирнов жестом показал на упакованную спортивную сумку у двери. - Бери! Ну, идем, что ли?

Крюков размашисто, неуклюже перекрестился, выдохнул:

- С Богом!

Во дворе ветер гнул голые деревья. Мужчины не чувствовали холода. У Славки внутри разливался жар, предвестник решающего момента.

- Поедешь за мной, - сказал он Крюкову. - Не отставай.

Ночные огни мигали, то рассыпаясь, то сливаясь в сплошные сияющие полосы.

До места доехали быстро, припарковали машины в стороне, чтобы в глаза не бросались. Улица была пустынна.

- А вдруг он там? - нервно спросил Николай. - Или нагрянет неожиданно?

- Не нагрянет. Ночью он спит дома, в своей постели, как все люди. Это часть его игры - быть обыкновенным, ничем не выделяться. У тебя мобильник с собой? Положи в карман! - сказал Всеслав своему помощнику. - Жди здесь, а я пойду искать. Найду - позвоню. Если кто появится, ты мне звони. Запомнил?

- Ага, - послушно кивнул Крюков и сел обратно в свой «Фольксваген». - Ветер поднялся, душу насквозь продувает! Как бы снега не нагнал.

Он начал было насвистывать нехитрый мотивчик, но выходило фальшиво, губы не слушались.

Сыщик издалека увидел фонари над входом в театр «Неоглобус», миновал их, внимательно вглядываясь в темноту. В домах кое-где горели окна. Ветер крепчал, шумел, лязгал водосточными трубами. Зловещий оркестр исполнял увертюру к ночной драме, которая еще не стала трагедией.

«Там такое здание, с высоким фундаментом и массивными колоннами, кажется, прямо за ним Лейла исчезла, - говорил Адамов. - Шел снег… Она велела мне закрыть глаза. Поэтому точнее не припомню».

- Чертов эскулап! - выругался Всеслав. - Не мог как следует рассмотреть, куда пряталась его барышня!

Между зданием с колоннами и следующим строением с толстыми стенами и маленькими окошками, отдаленно смахивающим на боярские палаты, зиял темный проем. Он как-то терялся в тени домов, а свет фонарей туда не проникал. Если бы не подсказка Адамова, сыщик прошел бы мимо.

Из проема веяло жутью. Хотелось набрать полную грудь воздуха, как перед нырком в глубину. По этим приметам Смирнов понял: он нашел то, что искал. И, уже не колеблясь более, он шагнул вперед, в густую непроницаемую тьму. Сразу со всех сторон его охватила тишина, словно и не бесновался на улице ледяной ветер, не завывал в каменных лабиринтах спящего города. Здесь, в кромешном мраке, застыло страшное в своей немоте безветрие, безвременье. В его неподвижности тонули все звуки…

Сыщик достал фонарь. Его безжизненный свет вырвал из темноты куски сырых облупленных стен, грязный слежавшийся снег, слепое окно с решеткой. Это был конец всех дорог, всех стремлений, всех надежд. Тупик безысходности.

Всеслав не ощутил себя на перекрестье времен, наоборот: в этом тупичке время отсутствовало, его не было вовсе. Здесь слились воедино глухая тишина, одиночество и тьма, пропитанная дыханием смерти.

- Это здесь… - прошептал он.

И тьма вобрала в себя, поглотила его шепот. За стенами не ощущалось жизни - скорее всего, старые здания пустуют, ждут продажи или ремонта.