Шарады любви

В холле уже дежурил хозяин, с беспокойством поджидавший графа. Увидев Линтона целым и невредимым, он демонстративно с облегчением вздохнул и проворчал что-то вроде «слава Богу». Причем так, чтобы граф это слышал. Линтон презрительно хмыкнул и приказал поднять в его номер дополнительную кровать. Месье Тримбел мигом позвал слуг и передал им распоряжение высокого гостя. На их недоуменные взгляды он буркнул, что аристократы имеют право на всякие причуды. И если милорду угодно уступить свою пуховую постель уличному мальчишке, а самому спать на жесткой кровати, то на это его господская воля. Собственно, мысли хозяина гостиницы по этому поводу мало чем отличались от неприличных намеков, которые полчаса назад Линтон слышал от своего друга Мирабо.

Граф, естественно, догадывавшийся о грязных подозрениях хозяина, гордо поднялся по лестнице, предпочитая оплакивать свою загубленную репутацию в глубине души.

Он вынул из кармана ключ, отпер дверь и вошел в комнату. Там было тихо, на стене отражался свет от единственной масляной лампы и затухающего камина. Линтон осторожно заглянул за ширму и с удовлетворением убедился, что его странная гостья по-прежнему крепко спит. Причем в том же положении, в котором он ее оставил несколько часов назад.

Граф Линтон сел за стоявший у окна низенький столик и принялся писать послание графу Марчу. От этого занятия его на время оторвали слуги, вкатившие в комнату кровать на колесиках. Он попросил поставить ее в дальний угол и снова взялся за перо. Письмо заняло без малого две страницы. Линтон подписал его, присыпал песком непросохшие чернила и еще раз прочел.

Не вдаваясь в детали всего происшедшего с Даниэль, граф скупыми и точными фразами описал события в Лангедоке. Затем уведомил чету Марч, что намерен передать им внучку, как только позволят связанные с переездом обстоятельства. Линтон также просил графа Марча хранить случившееся в строжайшей тайне, пока он сам не приедет в Корнуолл и лично все не объяснит.

Джастин понимал, что письмо вызовет у Марчей множество вопросов, на которые они не найдут немедленных ответов. Ведь верховой нарочный опередит самого графа как минимум на несколько дней. Но все же оно подготовит Марча и его супругу к появлению внучки.

Граф отложил письмо, чтобы утром сразу же позаботиться о его доставке по назначению. А пока решил немного поспать. Положив на переносную кровать мягкий матрац, он постелил сверху чистую простыню, установил в головах высокую подушку и прикрыл все это толстым одеялом в кружевном пододеяльнике.

Оставалось перенести Даниэль на новое ложе и при этом постараться не разбудить. Линтон отодвинул ширму и подошел к спящей девушке. Она лежала спиной к нему, свернувшись калачиком. Одеяло сползло на пол, и рубашка обмоталась вокруг талии, нескромно оголив полоску тела чуть пониже спины. Граф чертыхнулся про себя и, прикрыв предательски соблазнительную наготу, попытался взять девушку на руки. Но тут Даниэль открыла глаза…

Сначала она тупо смотрела на Джастина, явно не понимая, где находится, как сюда попала и кто этот мужчина, пытающийся что-то с ней сделать. Понемногу глаза девушки начали принимать осмысленное выражение. Мелькнувшее было в них удивление сменилось страхом, тут же перешедшим в панический ужас. Даниэль открыла рот, чтобы закричать и позвать на помощь — не важно кого. Но тут услышала над собой знакомый спокойный голос:

— Не пугайтесь, дитя мое. Я просто хочу перенести вас на другую кровать. Видите ли, та, что стоит в углу, для меня коротковата. Согласитесь, не могу же я всю ночь держать ноги на весу! Право, это крайне неудобно!

Большие карие глаза Даниэль сразу закрылись, и она заснула как ни в чем не бывало. Линтон вдруг почувствовал жгучее желание наклониться и поцеловать эти тонкие веки, кое-где пронизанные тоненькими голубыми ниточками вен. Но он сдержал себя усилием воли, перенес девушку в угол, аккуратно положил на кровать и накрыл мягким теплым одеялом. Даниэль тут же вновь повернулась на бок, спиной к нему, и свернулась калачиком так, что подбородок почти коснулся коленей. Стараясь не думать, какую часть тела на этот раз оголила, несомненно, опять сбившаяся на девушке рубашка, граф Линтон разделся, лег в нагретую его предшественницей постель и мгновенно заснул…

Остаток ночи промелькнул почти незаметно. Во всяком случае, когда раздался стук в дверь и на пороге появились слуги с блестящим бритвенным тазом и подносом, Линтону показалось, что он спал каких-нибудь полчаса. На подносе стоял горячий кофейник, предвещая скорый завтрак и распространяя вокруг себя приятный аромат.

Услышав в углу легкое поскрипывание кровати, Линтон весело крикнул:

— Вы уже проснулись, Данни?

— Нет, — донесся глухой голос из-под одеяла.

— Хорошо. Тогда оставайтесь в том же положении, пока я не оденусь.

Натягивая на себя гетры и сшитые на заказ бриджи для верховой езды, граф невольно улыбнулся. Он подумал, что во время предстоявшего ему и Даниэль путешествия надо будет непременно следить за тем, чтобы в их гостиничных номерах всегда были ширмы.