Шараф-наме. Том I

Что принесла курдам власть турецкого султана? Возвратились в свои домены многие смещенные шахом Исма'илом курдские эмиры и князья: в Имадии — Султан Хусайн, в Джезире — Шах 'Али-бек, в Хасанкейфе — малик Халил, в Чемиш-гезеке — Пир Хусайн-бек, в Агиле — Лале Касим, в Пало — Джамшид-бек, в Очермике — Мухаммад-бек, в Атаке — Ахмад-бек, в Терджиле — Шамси-бек, в Майяфарикине к власти пришел некий 'Али Файри из племени басйан. Это в известной мере подтверждает верность положения В. Ф. Минорского, что политика османской Турции в отношении курдов, “направленная на предоставление Курдистану феодальной организации, обеспечивающей приоритет курдской знати”, заметно контрастировала с попыткой шаха Исма'ила Сефевида поставить над курдами персидских наместников[140]. Однако это положение нельзя принимать безоговорочно, ибо, как мы увидим ниже, хотя османское правительство пользовалось, особенно вначале, иными, более гибкими методами, цель его усилий сводилась к тому же — закабалению Курдистана. Мнение Мухаммада Амина Заки, будто политика османских султанов была вообще направлена на осуществление чаяний курдов и обеспечивала им административный режим, до какой-то степени соответствующий их интересам[141], не имеет ничего общего с действительностью.

По словам В. Никитина, “вмешательство центральной власти в курдские дела датируется в Турции поражением при Вене в 1683 г. Мухаммада IV... Позднее с постоянным успехом (турецкое правительство. — Е. В.) следовало политике “Разделяй и властвуй”[142].

Материалы Шараф-наме проливают свет на этот вопрос и помогают установить истинное положение вещей. В действительности вмешательство турецких властей в курдские дела начинается уже с реформ османского правительства по насаждению в Курдистане новой административной системы. Существование крупных, почти независимых курдских княжеств и эмиратов явно не соответствовало планам султана. Салима. Это и вызвало попытку административного разделения Курдистана на округа (санджаки), что, по его мнению и по мнению верного и последовательного проводника его политики в Курдистане Идрис Хакима, должно было положить конец центробежным устремлениям курдских правителей и эмиров, их непрекращающейся борьбе за независимость.

Согласно этой системе вилайет Диарбекира был разделен на 19 санджаков: одиннадцать из них находились в управлении у турецких властей и восемь переданы курдским эмирам (Кулб, Михрани, Терджил, Атак, Пертек, Чабакчур, Очермик, Сакман). Ванский вилайет включил в себя согласно такому административному делению 37 санджаков. Подобная система впоследствии была распространена на районы Урфы и Мосула[143]. Эту систему нельзя расценить иначе как первый шаг турецкого правительства по пути фактического закабаления Курдистана.

Осуществить этот план в XVI в. турецким султанам не удалось. Даже в указанных вилайетах, где была проведена, административная реформа, оставались курдские княжества, и эмираты, которые турецким властям не удалось раздробить: в Диарбекирском вилайете — Агил, Пало, Джезире, Хазо, Гендж, в Ванском — Хаккари, Махмуди, Пеньянеши. Эти эмираты подчинялись центральной власти непосредственно, но реальная власть султана над ними, как мы увидим ниже, оставалась весьма относительной.

Со времени правления Сулаймана I (1520—1566), царствование которого считается эпохой наибольшего могущества османов, наблюдается усиление централистской направленности турецкой политики в отношении курдов. Это объяснялось стремлением обеспечить тыл во время многочисленных европейских походов, пополнить ряды своих войск за счет курдских феодальных ополчений и, главное, — создать из районов, заселенных курдами, кордон, живую стену между Турцией и Ираном.

Интереснейшей тому иллюстрацией служит рассказ, передаваемый Мулла Махмудом Байазиди[144]: “Когда султан Сулайман Законодатель возвратился в Стамбул, мать обратилась к нему с такими словами: “О сын мой! Ты возвратился, а грузины и кызылбаши не устроят набега на твои области?” Султан ответил: “О мать моя, я воздвиг прочную стену между Османской империей и государством грузин и иранцев, враг не сможет причинить никакого вреда”. — “Как же тебе удалось, — сказала она, — построить стену на таком обширном пространстве?” Султан ответил: “Мать, я построил ее из мяса и крови. Я поручил управление этими районами курдским племенам, я поставил их в ряд как полевое укрепление от Грузии до Багдада, Басры и Шахризура. Враг не сможет, минуя их, проникнуть в государство ислама”.

Этот красноречивый диалог, якобы имевший место между султаном Сулаймаиом I и его матерью, вскрывает сущность политики Сулаймана I в отношении курдов, показывая, как ее понимали сами курды. Шараф-наме приводит тому целый ряд примеров. Так, правителю Ширвана Мухаммад-беку была поручена охрана крепости Баргири (Беркри), расположенной в районе, который в те времена являлся пограничным между Ираном и Турцией.