Шараф-наме. Том II

По единодушному мнению историков, Кайхату-хан был самым щедрым из сыновей Хулагу-хана и за короткое время [все, что хранилось в] сокровищницах его отцов и братьев,, раздал шахзаде, госпожам и эмирам. Увидев драгоценные камни, хранимые прежними государями в казнохранилище души, подобно жемчужине сердца, он все раздарил женам и дочерям и сказал: «Такие редкостные драгоценности достойны тех, кто себя ими украсит. Прятать [драгоценности] в казне все равно, что оставить их на дне морском или в глубине рудников». Обстоятельства его дальнейшей жизни будут изъяснены [при описании событий] последующих лет.

Год 692 (1293)

В этом году Садр-и Джихан, везир Кайхату-хана, отстранил эмиров и нойонов от государственных и финансовых дел и без их ведома, разрешал важные вопросы государства, раийятов и войска. Это побудило Хасана и Тайджу[141], которые принадлежали к числу великих эмиров Кайхату, подговорить неко торых известных людей Тебриза /14/ довести до сведения Кайхату, что Садр-и Джихан по своему усмотрению расходует мал-у-джихат и это пагубно сказывается на состоянии войска и снаряжения, походного и лагерного.

Кайхату не обратил внимания на те недостойные слухи и издал новый августейший указ, дабы [все] от берегов Амуйе[142] до пределов Египта оставалось под проницательным взором и достойной десницей Садр-и Джихана. Ему [же] он передал право распорядиться судьбой своих врагов[143]. Садр-и Джихан облобызал землю служения и, покинув меджлис, заковал то сборище в тяжелые оковы. Несколько дней он держал врагов в страхе[144], а затем последовал обычаю милости и их простил.

Год 693 (1293-94)

В этому году благодаря расходам Кайхату-хана на подарки знатным и именитым и широкой благотворительности и расточительству Садр-и Джихана в казне не осталось ни одного дирхема и динара, а Кайхату по-прежнему не сдерживал себя в [своих] чрезмерных тратах. Садр-и Джихан оказался не в силах [оплатить] необходимые расходы, каждого спрашивал, какой из этого положения выход, и рисовал в своем воображении всевозможные картины.

Тогда 'Иззаддин Музаффар б. Мухаммад б. 'Амид, жестокий сборщик податей, заявил Садр-и Джихану: «Сейчас выход в том, чтобы вместо золота и серебра пустить в обращение бумажные деньги, как это принято в Китайском государстве и державе каана. Впредь пусть купля-продажа ведется на те бумажные деньги, пока все серебро и золото не перейдет в государеву казну. Государь получит огромные богатства и никто не пострадает».

Поскольку к тому времени у Садр-и Джихана накопилось более /15/ 500 туманов неоправданного долга и каждую минуту предстояли новые расходы, ему пришлись по нраву слова 'Иззаддина Музаффара, и он выслушал [его] с одобрением. Сговорившись с Пуладом Чангсангом[145], посланцем каана, он довел этот нелепый замысел до сведения Кайхату-хана.

Государь приказал впредь в богом хранимых владениях на золото и серебро не торговать и торговых сделок не совершать и наложил запрет на шитые золотом ткани для одежды, кроме государева двора, дабы золотых дел мастера, заготовители золотой нити и все вышивальщики золотом своим ремеслом не занимались. В каждом его городе из городов Азербайджана, Ирака Арабского и Персидского, Фарса, Хузистана, Диар-бекира, Арабистана, Хорасана и Рума построили чаохане[146]. Это дело поручили мастеровым. В каждом городе на строительство чаохане была израсходована значительная сумма. Эти бумажные деньги представляли собой удлиненный четырехугольный лист бумаги, на котором было написано несколько слов по-китайски. На обеих сторонах было начертано сладостное изречение: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад пророк его» и слово «Иринчин-дорджи»[147] — так именовал государя китайский хакан. В центре бумаги был начертан круг и указана ее стоимость[148] — от половины дирхема до десяти, и еще на той бумаге было начертано несколько строк такого содержания: «В 693 году государь мира ввел в употребление эти благословенные бумажные деньги, а кто займется подделкой, будет казнен с женой, детьми и своими родственниками».

Люди, когда об этом стало известно, погрузились в море раздумий и смущения. Некоторые поэты, желая снискать расположение государя и Садр-и Джихана, сложили стихи по этому поводу. Так, /16/ известно одно двустишие. Стихотворение:

Бели распространятся в мире чао,
Вечным будет великолепие царства.

Словом, в месяце зу-л-ка'да упомянутого года (сентябре 1294) в Тебризе были пущены в оборот бумажные деньги. Два-три дня торговцы были вынуждены вести [на бумажные деньги] торговлю, и группа тебризцев решила уехать, будучи не в силах терпеть такой убыток. Некоторые от страха хоть и открывали двери лавок, но ткани, товары, провизию и вина прятали, поэтому в пятницу простой народ поднял крик и начал поносить 'Иззаддина Музаффара. Подонки и чернь устроили покушение на жизнь того злодея и, согласно преданию, отправили его в глубины преисподней.