Шардик

Когда он перебрался через ручей, уже сгущались сумерки, однако, вглядываясь в направлении Зерая сквозь легкий туман, наползавший с Тельтеарны, Кельдерек не увидел ни единого огонька. Охваченный внезапным страхом, какого прежде еще не испытывал перед этой помойной ямой, полной человеческих отбросов, он вырезал дубинку из толстого сука и зашагал дальше. С памятной ночи на бранном поле Кельдерек ни разу не оказывался один под открытым небом после наступления темноты и сейчас с каждой минутой нервничал все сильнее. Не отважившись сунуться на кладбище, он круто свернул направо и вскоре брел, спотыкаясь и оступаясь, по топким мочажинам и поросшим жесткой травой кочкам размером с человеческую голову. Выйдя наконец к окраине Зерая, он не смог сообразить, в какой стороне находится дом барона. Хижины и лачуги стояли беспорядочно, словно муравейники на лугу. Улиц и переулков, как в настоящем городе, здесь не имелось, ни одной живой души вокруг было не видать, и хотя теперь Кельдерек различал там и сям тусклые полоски света в щелях дверей и оконных ставней, постучаться и спросить дорогу он не рискнул. Добрый час или около того он блуждал ощупью во мраке, каждую минуту ожидая удара по затылку, вздрагивая от малейшего шороха и поспешно прижимаясь спиной к ближайшей стене. В очередной раз остановившись и попытавшись сориентироваться по редким звездам, проглядывающим сквозь туман, Кельдерек внезапно опознал в крыше, смутно вырисовывающейся впереди на фоне ночного неба, крышу баронова дома. Торопливо двинувшись к нему, он споткнулся обо что-то упругое и растянулся во весь рост в грязи. Тотчас же поблизости распахнулась дверь, и из нее появилось двое мужчин, один из них с фонарем. Кельдерек едва успел подняться на ноги, как они подступили вплотную.

— О веревку запнулся и грохнулся, да? — спросил мужчина без фонаря, но с топором в руке. Он говорил на бекланском и, увидев, что Кельдерек его понимает, продолжил: — Для того веревка и натянута. Ты чего здесь шляешься, а?

— Я не шляюсь… я домой иду, — проговорил Кельдерек, опасливо глядя на него.

— Домой? — Мужчина коротко хохотнул. — Первый раз слышу, чтоб в Зерае это так называли.

— Доброй ночи, — сказал Кельдерек. — Прошу прощения, что побеспокоил вас.

— Ты не спеши так, — произнес второй мужик, заходя с другого бока. — Рыбак, что ли? — Внезапно встрепенувшись, он поднял фонарь повыше и всмотрелся в Кельдерека повнимательнее. — Силы небесные! Да ведь я тебя знаю! Ты ортельгийский король Беклы!

Теперь и первый присмотрелся:

— И верно, черт возьми! Ты ведь — он самый, а? Ортельгийский король, который все с медведем якшался?

— Чушь какая-то, — сказал Кельдерек. — Я понятия не имею, о чем вы.

— Мы раньше жили в Бекле, — прорычал второй, — и сбежали оттудова, когда прирезали одного ортельгийского ублюдка. Полагаю, теперь настал твой черед. Потерял своего медведя, да?

— Я в жизни не был в Бекле и никаких медведей в глаза не видел.

— Но ты ортельгиец, спору нет. Думаешь, мы по говору не поймем? Ты болтаешь в точности как все эти чертовы выродки…

— Да поверьте, я ни разу не покидал Ортельгу, пока мне не пришлось отправиться в Зерай, а медведя не признаю, даже если увижу. К черту медведя!

— Ах ты, врун проклятый! — Первый мужик замахнулся топором.

Кельдерек быстро ударил его дубинкой, повернулся и пустился наутек. Они побежали было за ним, но нерешительно остановились, когда фонарь у них погас. Через считаные секунды Кельдерек заколотил в калитку знакомого двора, вопя во все горло: «Анкрей! Анкрей!» Позади послышался топот преследователей. Еще раз проорав «Анкрей!», он бросил улов на землю и повернулся к ним лицом. Залязгали засовы, калитка отворилась, и из нее выскочил Анкрей, тыча копьем в темноту и яростно чертыхаясь, как крестьянин, погоняющий упрямого вола. Приближающиеся шаги замедлились, и Кельдерек, у которого хватило самообладания подобрать рыбу, втащил Анкрея во двор и торопливо заложил дверь засовами.

— Слава богу, все обошлось, господин, — выдохнул Анкрей. — Я с самых сумерек поджидал вас тут. Думал, не иначе, попадете в какие-нибудь неприятности. Жрица страшно волновалась. Как стемнеет, ходить по городу опасно.

— Мне повезло, что ты меня дождался, — ответил Кельдерек. — Спасибо за помощь. Похоже, здесь недолюбливают ортельгийцев.

— Да не в ортельгийцах дело, господин, — с укором сказал Анкрей. — Темной ночью в Зерае всем грозит опасность. Вот барон, он завсегда говорил…

В дверях дома показалась Мелатиса, держащая над головой фонарь и напряженно вглядывающаяся в темноту. Приблизившись, Кельдерек увидел, что она вся дрожит. Он улыбнулся, но Мелатиса смотрела на него без тени улыбки, несчастная и бледная, как луна средь бела дня. Повинуясь порыву, показавшемуся совершенно естественным, Кельдерек обнял девушку за плечи одной рукой и поцеловал в щеку.