Шардик

— Мое приглашение стало для вас неожиданностью, полагаю, и в ответ вы поступили равно неожиданно, привезя ко мне раненого мужчину, которого я застала сидящим в одиночестве на Теретском камне.

— Он охотник, сайет. Недалекий умом парень по прозванию… — Он осекся и нахмурился.

— Я знаю, кто он такой, — сказала тугинда. — На Ортельге его кличут Кельдерек Играй-с-Детьми. Но здесь у него нет имени, пока я не выбрала какое-нибудь.

Бель-ка-Тразет продолжил:

— Его привели ко мне сегодня вечером, так как по возвращении с охоты он отказался рассказать шендрону, что видел. Сперва я расспрашивал терпеливо, но ничего от него не добился. А когда начал допытываться настойчивее, он ответил, как малый ребенок. «Я нашел звезду, — говорит. — Кто ж поверит, что я нашел звезду?» А потом заявил: «Я буду говорить только с тугиндой!» Тогда я стал угрожать раскаленным кинжалом, но он сказал лишь: «Я должен исполнить божью волю». А в следующую минуту мне передали вашу просьбу, сайет, ну я и подумал: «Раз парень заявил, что станет говорить только с тугиндой — слыханное ли дело? — давай-ка поймаем его на слове и вправду отвезем на Квизо, где он примет смерть, которую сам на себя навлек». А потом неразумный малый берет и садится на Теретский камень, спаси нас бог! И мы застаем его наедине с вами, лицом к лицу! Нет, ему нельзя возвращаться на Ортельгу! Он должен умереть!

— Это мне решать, а пока он останется на Квизо. Вы многое видите, барон, и охраняете ортельгийцев, как орлица своих птенцов. Вы увидели этого охотника и исполнились гнева и подозрений, потому что он осмелился выказать вам неповиновение. Но разве на днях вы не видели еще кое-чего из своего орлиного гнезда на Ортельге?

Бель-ка-Тразет был явно возмущен допросом, но ответил все же довольно учтиво:

— Лесной пожар, сайет. Большой лесной пожар.

— Огонь истребил лес за Тельтеарной на многие лиги. Вчера весь день на Квизо дождем сыпался пепел. За ночь на берег вынесло течением множество животных — иных из них никогда прежде здесь не видели. Макати, ручной, как кот, приходит к Мелатисе просить еды. Она его кормит, идет за ним к воде и видит зеленую змею, обвившуюся кольцами вокруг Теретского камня. Чье пришествие они предвозвещают? На рассвете ручей в верхнем ущелье повернул в сторону и потек по Ступеням, но у подножия горы вернулся в свое русло, не причинив никакого ущерба. Зачем? Для кого были омыты Ступени, барон? Для вас? Для меня? Или для кого-то еще? Что означают эти таинственные знамения, что предрекают?

Барон облизнул рваную губу, потеребил мех своего плаща, но ничего не ответил. Тугинда повернула лицо к огню и погрузилась в молчание. С минуту она сидела, сложив руки на коленях, недвижная, как дерево при полном безветрии. Потом наконец снова заговорила:

— И вот я размышляю, молюсь и призываю на помощь все скудные знания, обретенные мной за долгие годы, потому что смысл этих явлений я понимаю не лучше, чем Мелатиса, или Ранзея, или любая другая из моих девушек. В конце концов я послала за вами. Мне кажется, вы можете сообщить мне что-то важное, дать ключ к разгадке тайны… Однако в каком виде надлежит мне встречать божьего посланника, если он явится? Не в блеске власти, нет, но в обличье смиренной служанки. Ибо кто я такая перед ним? Поэтому на случай его пришествия я оделась как бедная невежественная женщина, какой и видит меня бог. Я пребываю во тьме неведения, но, по крайней мере, умею стряпать. А управившись со стряпней, я выхожу к Теретскому камню — молиться и ждать.

Она вновь умолкла.

— Может статься, верховный барон знает больше, чем рассказывает нам, — прошептала Мелатиса.

— Я ничего не знаю, сайет.

— Но мне даже в голову не приходило, — продолжила тугинда, — что прибывший с вами незнакомец… — Она не закончила фразы и устремила взгляд на Кельдерека, одиноко стоявшего поодаль от очага. — Так, значит, охотник, даже под угрозой раскаленного кинжала ты настаивал, что твоя новость предназначена единственно для моих ушей?

— Да, это правда, сайет, — подтвердил Кельдерек. — Верно и то, что говорит про меня верховный барон: я человек низкого звания, добывающий пропитание охотничьим ремеслом. Но я точно знал и сейчас знаю без тени сомнения, что вы должны первой услышать новость.

— Так расскажи мне то, что ты не счел возможным рассказать шендрону и верховному барону.

И вот Кельдерек поведал сначала об утренней охотничьей вылазке, о великом множестве испуганных и растерянных животных, спасшихся от пожара. Затем про леопарда и свою глупую попытку скрыться от него в глубине острова. Рассказывая о неудачном выстреле, паническом бегстве и падении с откоса, он задрожал всем телом и схватился за стол, чтоб удержать равновесие. В одной лампе выгорело все масло, но жрица даже не шелохнулась, и фитиль еще долго тлел и дымился.