Шардик

— Древние жрицы знали способы, которые знаем и мы — вернее, надеемся, что знаем, ведь они уже очень давно не применялись: дурманные зелья и разные тайные приемы, позволяющие усмирить Шардика, хотя и ненадолго. Но ни одно из средств не было верным. Божью силу, воплощенную в земном теле, не погоняешь туда-сюда, как покорную корову, иначе разве внушала бы сила эта восторг и благоговейный трепет? Когда имеешь дело с Шардиком, всегда остается неизвестность, опасность и угроза смерти — вот единственное, в чем можно не сомневаться. Владыка Шардик требует от нас все, что у нас есть, а у тех, кто не желает отдать по доброй воле, может и силой отобрать.

Тугинда умолкла и устремила отсутствующий взгляд в темноту, словно вспоминая былое могущество и величие Шардика, обитателя Ступеней. Наконец Кельдерек нарушил молчание:

— Но… те славные времена закончились, сайет?

— Увы, да. Подробности произошедшего мне неведомы. Свершилось святотатство столь гнусное, что о нем избегали говорить и даже думать. Знаю лишь, что тогдашняя тугинда предала Шардика, предала свой народ и себя саму. Там был один человек — нет, он недостоин зваться человеком, ибо только отверженный богом дерзнул бы пойти на такое! — один странствующий работорговец. И она… с ним… ах!..

Тугинда задохнулась и несколько мгновений молчала, крепко прижимаясь к стволу квиана, дрожа от ужаса и отвращения. Немного успокоившись, она продолжила:

— Он… он убил Шардика и вместе с ним многих священнослужительниц. А остальных взял в рабство, и женщина, прежде звавшаяся тугиндой, уплыла с ним вниз по Тельтеарне. В Зерай они сбежали или в какие другие края — я не знаю, да это и не важно. Бог видел все, что они сотворили, но у него дней много, и с мщением он порой не торопится… Потом враги Бекланской империи восстали и напали на нас, но у нас не осталось отваги и мужества сражаться с ними. Они захватили столицу. Верховный барон погиб от руки неприятеля, а немногие уцелевшие подданные бежали через равнину и Гельтские горы к берегам Тельтеарны в надежде спасти хотя бы свою жизнь, укрывшись на островах. Они переправились на Ортельгу и разрушили за собой насыпную дорогу. Враги оставили их там копаться в земле да рыскать по лесу, поскольку уже завладели Беклой и всей империей и не считали нужным тратить время на штурм последней твердыни, последнего прибежища отчаявшихся людей. Захватчики отдали нам и Квизо, потому что остров — даже оскверненный и опустошенный — вселял в них страх. Но они поставили одно условие: Шардик никогда впредь не должен вернуться — и долгое время, пока не отпала необходимость, пристально следили, чтобы такого не произошло.

С течением лет мы превратились в невежественный, бедный народ. Многие ортельгийские ремесленники в поисках лучшей жизни подались в края побогаче, а оставшиеся утратили мастерство за неимением добротных инструментов и состоятельных заказчиков. Теперь мы совершаем осторожные вылазки на Большую землю и обмениваем единственные наши товары — канаты да шкуры — на все, что удается выторговать. А бароны роют ямы и расставляют по берегу шендронов, чтобы выжить на клочке леса, никому и даром не нужном. И все же тугинда на своем пустом острове трудится изо дня в день — поверь мне, Кельдерек, у нее тоже есть работа, и очень тяжелая. Ее работа — ждать. Каждое мгновение быть готовой к возвращению Шардика. Ибо все знаки, приметы и знамения, известные тугинде и ее жрицам, снова и снова предсказывали со всей ясностью: однажды Шардик вернется.

Кельдерек с минуту молчал, глядя на озаренные луной тростниковые заросли, потом спросил:

— А сосуды, сайет? Вы сказали, что мы сосуды.

— Много лет назад меня научили, что бог благословит всех людей, открыв великую истину через Шардика и два избранных сосуда, мужчину и женщину. Но сосуды эти он сначала разобьет вдребезги, а потом воссоздаст для своей цели.

— Как это понимать?

— Не знаю. Но в одном можешь быть уверен, Кельдерек Зензуата. Если тебе и впрямь предстал владыка Шардик, значит есть веская причина, почему именно ты, и никто другой, избран, чтобы найти его и служить ему, — да-да, пускай сам ты ведать не ведаешь, что это за причина такая.

— Но ведь я не воин, сайет, а…

— Нам никогда не предрекалось, что с возвращением Шардика ортельгийцы непременно вернут былое могущество и господство. Недаром поговорка гласит: «Бог не повторяется».

— Тогда, сайет, что мы будем делать, если найдем Шардика?

— Просто исполнять волю божью, — ответила тугинда. — Если наши глаза и уши будут отверсты, он подскажет нам, как поступить. Посему приготовься, Кельдерек, и внемли велению свыше с сердцем смиренным и чистым: от этого может зависеть осуществление божьего замысла. Он не скажет нам ничего, коли мы не будем слушать. Если мы с тобой правы, скоро наша жизнь перестанет принадлежать нам.

Тугинда медленно двинулась обратно к костру, и Кельдерек зашагал с ней рядом. Внезапно она схватила охотника за руку:

— Ты умеешь выслеживать медведя?

— Это очень опасно, сайет, поверьте…