Шарко

Николя с трудом разлепил глаза, особенно левый, – его веки, казалось, были привинчены друг к другу. Вся левая часть лица то невыносимо болела, то немела. Хоровод ощущений, единственной положительной стороной которого было доказательство, что он еще живой, хотя его руки крепко связаны над головой веревкой, перекинутой через огромную балку, поддерживающую часть амбара. Другие веревки, оплетающие торс и ноги, плотно прижимали его к вертикальному бревну.

Так до конца и не придя в себя, он огляделся вокруг. Чуть дальше по диагонали – голая лампочка, висящая на длинном электрическом шнуре, ее оранжевый свет превращал огромный амбар в подобие подземного туннеля. В глубине – остов старой машины, водруженный на прежнее место, как и доска. В метре от него – стол на козлах, которого не было при его первом появлении, а на нем целая коллекция инструментов: клещи, отвертки, степлер, пистолет для забивания гвоздей, его собственный пистолет, а также все необходимое для переливания крови – пустые контейнеры, иглы, катетеры. Под столом лежал его мобильник, а рядом канистра с надписью «Серная кислота».

Он попытался высвободиться, но впустую: слишком туго затянутые веревки впились в тело. Мало ему не покажется. Дюпир не даст ему умереть, не заплатив свою долю страданий. Он начал звать на помощь сквозь свернутую комом тряпку у себя во рту, выплюнуть которую он не мог из-за клейкой ленты, прилепленной к губам.

Сколько времени он оставался в этом положении, стараясь распутать веревки, пока его члены наливались тяжестью, а голубоватые вены вздувались на предплечьях из-за пут? Внезапно его окутал запах бензина, донесшийся сзади. Рука, затянутая в латексную перчатку, погладила его шею.

– Ну что, играем с огнем и гуляем в одиночку?

Голос был низким, монотонным. Ледяное дыхание в воздухе, насыщенном запахом соломы и пыли.

– Мне рассказали, что ты неплохо развлекся в ту ночь на паркинге, в своей машине. И что было решено не убивать тебя, чтобы ты смог…

Два пальца прогулялись по его затылку, там, куда был сделан укол.

– …воспользоваться нашим маленьким подарком. Какая жалость, что теперь тебя придется убрать. Ты слишком далеко зашел.

Венсан Дюпир встал прямо перед ним, лицом к лицу. Морда изрыта морщинами, словно вырублена долотом. Голубые глаза цвета айсберга впились в глаза Николя. От его одежды несло горючим, – по всей видимости, этот псих облился бензином. Дюпир взял его за подбородок, приблизив лицо на расстояние десяти сантиметров. Потом заставил его взглянуть куда-то над дверью амбара. Камера…

– Мой телефон запикал, как только ты сюда влез. А ты думал, что можешь ввалиться ко мне, как в кабак, а, шпик хренов? Ты поставил нас в скверное положение. Придется тебе рассказать, и подробненько, как ты добрался до меня, до нас и что ты знаешь.

Резким движением он отодрал липкий скотч. Николя вытолкнул тряпку языком и закашлялся.

– Шел бы ты… куда подальше.

Коп плюнул ему в лицо. И, бровью не поведя, Дюпир утер губы тыльной стороной ладони и выдал улыбку, в которой не было ничего человеческого. Он не носил искусственных клыков, но его собственные были обточены, словно над ними поработали напильником. Он подошел к столу и взял контейнер для крови, к которому уже был подсоединен катетер с иглой.

– Для начала я выкачаю у тебя пятьсот миллилитров. Увидишь, это делает людей куда послушнее. Будто внутри рушатся барьеры, и ты чувствуешь, как уже паришь где-то, мозгу начинает не хватать кислорода. В тебе вроде как нарушается равновесие, куча всего идет вразнос. Потом займемся вещами посерьезнее.

Как Николя ни бился, он не смог помешать игле войти в роскошно вздувшуюся вену на левом предплечье. Дюпир подвесил пластиковый контейнер на крючок, вбитый в бревно, катетер наполнился алым, первые капли побежали по пластиковому желобу и начали скапливаться в глубине. Палач посмотрел на жидкость с истинным безумием в глазах:

– Знаешь, что в крови так завораживает? Пламенеющий цвет, его ни с чем не сравнить. Он притягивает взгляд, как магнит, не находишь? Это окисление железа, которое содержится в красных тельцах, придает ему такой особый оттенок. Железо, ты его всегда почувствуешь на вкус, даже когда кровь уже свернулась.

Дюпир снял с крючка зеленый прорезиненный фартук, обернул пояс вокруг талии и завязал на спине.

– Жюльен был бы рад оказаться здесь и вдоволь натешиться. Он был большой аккуратист, прямо помешан на мелочах. Ты знаешь, что он драил свою камеру дважды в неделю зубной щеткой, ну не псих? Во Флери его прозвали Чистильщиком. Ни одной бумажки рядом с мусорной корзиной, ни одного волоска на унитазе. А ведь ты видел его подвал, вот ведь парадокс в парне. Он мне не очень нравился, но толк от него был. И в отличие от него, у меня никогда не было такого таланта избавляться от тел, не оставляя следов. А еще, убивать для меня не проблема, но, вообще-то, не мое это дело. Оно не доставляет мне удовольствия.

Он говорил с ошеломляющим спокойствием, перейдя к столу с разложенным арсеналом инструментов.