Шарль де Голль

Обстановка в Алжире накалилась до предела, когда президент республики Р. Коти предложил сформировать новый кабинет стороннику переговоров с ФНО Пфлимлену. "Ультра" неистовствовали. 13 мая 1958 г., в день инвеституры нового премьера в Национальном собрании они развязали мятеж. Так начались три трагические недели для IV Республики, ее майские иды. Мятежники сформировали Комитет общественного спасения, к которому примкнули военные в лице генерала Массю и нескольких полковников и голлисты в лице Дельбека. Тот сразу же начал настаивать, чтобы основным требованием Комитета стал призыв к де Голлю. Несмотря на то, что Пфлимлен был утвержден в качестве премьер-министра, Дельбеку удалось настоять на своем. В первом коммюнике Комитета говорилось, что его члены "умоляют генерала де Голля прервать свое молчание и создать правительство общественного спасения, единственно способное сохранить Алжир"[30]. 15 мая Дельбеку удалось склонить на сторону мятежников главнокомандующего генерала Салана. Он от своего лица также выступил с призывом к де Голлю. Вот в этот самый момент де Голль решил сам вступить в игру и очень быстро занял в ней главную роль. Он провел свою партию блестяще, искусно "загипнотизировав" соперников и заставив их, в конце концов, просто сдаться без боя. Итак, вечером 15 мая генерал выпустил декларацию, в которой извещал, что намерен вернуться к власти: "Некогда, в тяжелый для нас час страна доверилась мне, чтобы я повел ее к спасению. Сегодня, когда стране предстоят новые испытания, пусть она знает, что я готов взять на себя власть Республики"[31].

Мятежники в Алжире расширяли свою деятельность. Туда прибыли сторонники генерала Сустель, Фрей и др. Им удалось окончательно ввести мятеж в голлистское русло. Правительство в Париже практически бездействовало. А де Голль 19 мая уже собрал журналистов на пресс-конференцию. В 3 часа дня он появился в большом зале "Пале д'Орсе". Многие из присутствующих не видели генерала с 1946 года. Они отметили, что он постарел, стал более грузным, поседел, тяжеловатые черты лица с возрастом сгладились, голос стал приглушенным. То и дело он надевал очки с толстыми стеклами, которые теперь носил с собой неизменно. Журналисты увидели перед собой человека более покладистого, чем прежде. Если раньше он был высокомерным и чопорным, отличался безапелляционностью своих суждений, то теперь стал более осторожным и обходительным.

Де Голль очень уклончиво высказался относительно положения в Алжире. Он подчеркнул, что в случае его возвращения к власти хотел бы получить чрезвычайные полномочия на формирование кабинета. Максимум любезности генерал проявил к социалистам, особенно к их лидеру Ги Молле, и сделал это не случайно. Ведь в известной мере именно в руках у социалистов находился ключ к власти. Де Голль прекрасно понимал, что правых (представленных в парламенте партией "независимых" и МРП) ему не придется долго уговаривать утвердить его в качестве премьера. О поддержке коммунистов, имевших 150 мандатов, и думать было нечего. Поэтому позиция 95 депутатов Социалистической партии (СФИО) могла стать решающей.

Время шло. Правительство пребывало в замешательстве. Пфлимлен не знал, что ему делать. Одни просили его покинуть свой пост во имя национального единства, другие — остаться по тем же причинам. А в Алжире мятежники решили поторопить события. 24 мая они организовали мятеж, аналогичный алжирскому, на о. Корсика. В Париже известие об этом вызвало просто панику. Начали распространяться слухи о возможной высадке мятежников в метрополии и начале гражданской войны. В правительственных кругах начали склоняться к тому, что наилучшим выходом из положения была бы передача власти де Голлю. Теперь события развивались с головокружительной быстротой. Каждый день и каждый час приближали IV Республику к неминуемой гибели.