Шарль Перро

В 1693 году Николя Буало-Депрео публикует свою «Оду на взятие Намюра» и предваряет ее особым «Рассуждением об оде», в котором пишет: «Нижеследующая ода была сочинена по случаю выхода в свет странных диалогов (имеется в виду книга Перро „Параллели между древними и новыми“. — С. Б.), где о всех величайших писателях древности говорится как о посредственностях, которых можно сопоставить с Шапленами и Котенами, и где, намереваясь воздать честь нашему веку, его в некотором роде обесславили, показав, что в наше время находятся люди, способные писать такой вздор. Особенно достается в них Пиндару. Так как красоты этого поэта чрезвычайно оригинальны, будучи заключены по преимуществу в его языке, автор этих диалогов, который, по-видимому, не знает греческого и читал Пиндара лишь в негодных латинских переводах, принял за галиматью все то, что слабость его познаний не позволяла ему понять…»

«Ода на взятие Намюра», написанная в подражание Пиндару, и должна была продемонстрировать величие этого древнего поэта. «Я насколько смог придал в ней пышность своему слогу, — писал Буало, — и по примеру древних дифирамбических поэтов употребил самые смелые фигуры, вплоть до того, что преобразил в звезду белое перо, которое король обыкновенно носит на шляпе и которое в самом деле являет собой как бы зловещую комету в глазах наших врагов, считающих себя погибшими как только замечают ее. Таков замысел этого сочинения. Я не ручаюсь, что оно удалось мне, и не знаю, как примет публика, привыкшая к благоразумной умеренности Малерба, эти необузданные порывы и пиндарические излишества. Но если я потерпел неудачу, я утешусь по крайней мере словами, которыми начинается знаменитая ода Горация»:

Кто, о Юл, в стихах состязаться дерзко
С Пиндаром тщится?

Шарль в ответ публикует «Письмо к господину Депрео, касающееся Предисловия к Оде на взятие Намюра» («Письма горожанина»), в котором доказывает свою правоту и пишет: «Неужели вы не замечаете, насколько с вашей стороны нескромно предполагать, что все должны иметь перед глазами „Поэтическое искусство“?»

«Ода на взятие Намюра» Буало вызвала много откликов, причем далеко не таких лестных, как предполагал автор. В печати появились рассуждения французского поэта и драматурга Мишеля Леклерка, который на примере произведения древнегреческого ритора и философа Лонгина показывал, как далеки от современников его рассуждения.

Буало задели за живое рассуждения Леклерка. И хотя их автор уже умер, Буало пишет «Критические размышления о некоторых местах из сочинений ритора Лонгина».

Он думает написать несколько страниц, но перо его бежит по бумаге и не может остановиться. Буало пользуется случаем ответить и на высказывания Перро против Гомера и Пиндара, а также на только что вышедшие из печати рассуждения господина Леклерка, направленные против Лонгина, и на некоторые критические замечания в адрес господина Расина.

Он пишет «Рассуждение первое», затем «второе», «третье», «четвертое», «пятое», «шестое», «седьмое»…

В конце концов получилось 50 страниц! И большинство из них наполнены злобными выпадами против всей семьи Перро:

«…Господин Перро сам так настоятельно просил меня указать ему на его ошибки, что было бы совестно не удовлетворить его желание. Я надеюсь указать ему не на одну в этих заметках. Это наименьшее, что я должен сделать для него в память об услугах, которые, по его словам, оказал мне его брат, врач, излечив меня от двух тяжелых болезней. Однако брат г-на Перро никогда не был моим врачом. Правда, когда еще юношей я заболел лихорадкой, не внушавшей, впрочем, серьезных опасений, одна из моих родственниц, у которой я тогда жил и которую он пользовал, привела его ко мне; два или три раза лечивший меня врач приглашал его на консилиум. Позднее, три года спустя, та же самая родственница привела его ко мне во второй раз, чтобы посоветоваться с ним по поводу затрудненности дыхания, которую я испытывал тогда и испытываю до сих пор; он пощупал пульс и нашел у меня лихорадку, которой вовсе не было. Тем не менее он посоветовал отворить кровь на ноге — довольно странное средство от астмы, которая мне угрожала. Я был, однако, столь глуп, что в тот же вечер выполнил его предписание. Затрудненность дыхания от этого не уменьшилась, а на следующий день нога у меня так распухла, что я слег на целых три недели. Вот и все его лечение, за которое я молю Бога простить его на том свете.