Шарль Перро

Да, он потерял свою должность, потерял место, которое занимал в течение двадцати лет. Сейчас, когда чувства немного успокоились, Шарль даже удивляется тому, что он сумел так долго продержаться у власти рядом с Кольбером. Как верно сказал о придворной жизни его добрый знакомый писатель Жан де Лабрюйер в книге «Характеры»: «Придворная жизнь — это серьезная, холодная и напряженная игра. Здесь надо уметь расставить фигуры, рассчитать свои силы, обдумать ходы, осуществить свои замыслы, расстроить планы противника, порой идти на риск, играть по наитию и всегда быть готовым к тому, что все ваши уловки и шаги приведут лишь к объявлению вам шаха, а то и мата…»

За 20 лет Шарль испытал на себе и подобострастную лесть, и лицемерие, и интриганство. И потому в последние месяцы очень чутко замечал, как менялось отношение к нему придворных: чем более равнодушно относился к нему король, тем явственнее он чувствовал отчуждение тех, кто когда-то был подобострастен.

У него было много задумок, много планов. Шарль жалел, что не успел их осуществить. Но все же один из проектов ему удалось довести до конца. В 1682 году Людовик с подачи Кольбера подписал постановление, над которым в течение нескольких лет работал Шарль Перро с помощниками, — постановление относительно колдовства и отравы.

Чтобы лучше понять значение этого события, нужно вспомнить о том, что первую половину семнадцатого столетия называют «золотым веком колдовства». В 1630 году парламент города Бордо приговорил к сожжению 120 колдунов. Судьи города Орлеана между 1615 и 1616 годами приговорили к казни 17 колдунов, одному из которых было 77 лет. Много таких приговоров было вынесено и парламентом города Руана — главным образом, в отношении пастухов, так как эта профессия всегда считалась зловредной и пагубной.

В 1618 году в Лудинье были повешены восемь человек, в Нефшателе в 1638 году — 15. Искатель сокровищ минеролог барон Босалей и его жена были пожизненно заключены в Бастилию как колдуны. В 1644 году после града, опустошившего Бургундию, народ расправился с несколькими колдунами.

Передовые люди Франции, Монтень, Сирано де Бержерак и другие, выступали против казней колдунов, объясняя, что колдовство рождено суеверием и что ни один самый могущественный чародей не может на самом деле вызвать многомесячную засуху или недельный ливень.

Шарль Перро всегда утверждал, что «нужно презирать демонов, как презирают палачей, и лишь перед Богом надо трепетать. Отсюда следует, что настоящие колдуны так же редки, как распространены выдуманные». Насколько позволяло его влияние, он всегда выступал против казней колдунов.

В «Послании к Филиппу де Шомону» Перро писал:

«Посылаю вам некоторые свои соображения, чтобы подчеркнуть различие, которое вы установили между сверхчеловеческими и сверхъестественными действиями.

Все в мире создано или произведено. Право на создание принадлежит только Богу. Право производить было передано второстепенным агентам, второстепенным причинам и всему тому, что обычно называется Природой».

Участие в подготовке постановления о колдовстве было последним плодом его былого доброго сотрудничества с Кольбером. Охлаждение в отношениях с патроном Шарль почувствовал давно. Тем более что он знал: тот прочит на его место своего сына. Все чаще случалось, что Шарля не приглашали на то или иное важное совещание.

Но Шарль чувствовал, что и патрон недолго задержится на своем месте. Каменная болезнь с каждым днем подтачивала его силы.

Шарль пытался сохранить свое место и искал покровителей на самых вершинах власти, пользуясь любой возможностью, чтобы напомнить о себе.

Весной 1682 года родился герцог Бургундский. Шарль публикует оду «На рождение герцога Бурбона», а также стихотворение «Росток Парнаса». А осенью Кольбер пригласил его к себе и объявил об увольнении. Это прозвучало сухо и официально, как будто между ними не было двадцати лет самого тесного сотрудничества.

В своих «Мемуарах» Шарль Перро так описал последние месяцы своей работы с Кольбером:

«…Работа моя стала очень тягостной, а Кольбер — таким тяжелым человеком, что у меня не было сил ни терпеть, ни сопротивляться. В это самое время он захотел, чтобы его сын, де Бленвиль, которого звали тогда Дормуа, работал под его руководством и практически выполнял мои функции. Это вызвало у меня желание вообще от него уйти. Я полагал, что Кольбер будет рад тому, что сын станет работать рядом с ним. Однако этого не случилось, так как сын его был еще очень молод и хотел жить в свое удовольствие; он был бы просто не в состоянии выполнять хотя бы наполовину тот огромный и тяжелый труд, размаха и трудности которого Кольбер никогда не понимал, потому что я никогда не жаловался ни на трудности, ни на тяготы той службы, которую исполнял. Потом я узнал, что Кольбер говорил: „Строительство — это бездна; чем больше работаешь — тем тяжелее; никогда не было такого в финансах; я всегда там все делал легко, а из тупика строений никак не могу выйти“.