Шарлатан

Это мнение подтверждает и то, что происходило тем летом в чикагском госпитале на Парк-авеню, где Бринкли успел сделать тридцать четыре операции по пересадке козлиных желез (тридцать одну из которых – мужчинам, причем среди оперированных были судья, член совета округа и почтенная дама из общества), часто прерывая работу для общения с журналистами. Ему доставлял удовольствие, по его словам, факт «принятия» его метода европейцами, хотя, если говорить по совести, выработанная им техника операции, когда половая железа козла «очеловечивается» в мошонке, «значительно превосходит то, что предлагают эксперты Старого Света». В то время как Лидстон рвал и метал, журналисты с энтузиазмом принялись популяризировать другую, не столь экзотичную, звезду на американском небосклоне. Его первые чикагские пациенты еще не успели оправиться после операции, а хор восторженных приветствий уже звучал в полную мощь: «Операции по возвращению молодости и силы пожилым пациентам были произведены доктором Дж. Р. Бринкли. Успех этих операций вызвал сенсацию в деловых кругах». Благодаря провидческому гению чудо-хирурга из Канзаса чикагцы «обрели Источник вечной молодости».

Особую славу милфордскому мессии принесло свидетельство семидесятиоднолетнего декана юридического факультета Университета Чикаго Дж. Дж. Тобиаса, которого газета «Сиракуз геральд» описывала как «маленького, худого, но стойкого, с крепким рукопожатием мужчину, невероятно живого и энергичного». Почувствовал он себя моложе после операции?

«Я как будто скинул с себя лет двадцать пять! – вскричал декан. – Я теперь другой человек, я полон сил, я здоров и готов продолжать свои труды. Раньше я чувствовал, что стар, болен и вышел в тираж, но операция вернула меня к жизни!»

И он встал в боксерскую стойку.

«Каково это, – спросил его интервьюер, – быть старым и вдруг вновь помолодеть?

«Это потрясающе… Чувство непередаваемое, невероятное… Никакими словами не описать всю значимость таких операций. К новостям о трансплантации желез относились с известной ироничностью. Ее должны сменить уважение и восхищение».

Эти дифирамбы видного юриста сопровождались газетным фото, изображавшим нашего старца в прыжке – убедительность такого доказательства вызвала его перепечатку в газетах как на Западе, так и на Востоке Америки.

Но работа Бринкли вызывала подобный восторг не у всех. В августе Департамент здравоохранения выразил неудовольствие по поводу содержания в госпитале пятнадцати животных: известие об этом вызвало и бурю негодования со стороны Чикагской федерации труда. На летнем совещании Федерация осудила деятельность Бринкли как противоречащую интересам рабочих: «Эти операции увеличат рождаемость в Штатах, а это на руку капиталистам и во вред организованным рабочим, борющимся за более высокую оплату труда».

В то же время Макс Торек громил Бринкли на всех углах. Называя пересадку козлиных желез делом не только «святотатственным, непристойным и граничащим с порнографией», венгр объявил ее практикой «невозможной как физически, так и физиологически, используемой людьми морально нечистоплотными, паразитирующими на человеческой доверчивости».

В противовес этому существовали обезьяны. После того как Воронофф уехал из города, Торек основал зоопарк подопытных животных, которых разместил на крыше Американского госпиталя. Белые мыши, морские свинки, кролики, собаки, макаки-резус, павианы и два шимпанзе содержались в клетках среди корзин моркови, турнепса, бананов, картофеля, апельсинов, кокосов и свежего сена. Оставив на время свою медицинскую практику, Торек практически переселился в зоопарк: «Мои инвестиции туда все росли, пока уже целые тысячи долларов не стали идти на обезьян…»

«Неужели двадцатому веку суждено проникнуть в занимавшую умы с глубокой древности тайну вечной молодости? Я знал, что в погоне за блуждающим огоньком омоложения многие ученые сбивались с пути».

Глава 9

Смелость, еще раз смелость, и только смелость.

После успеха в Чикаго Бринкли удалось разворошить костер известности, и в некоторых областях страны его имя осветилось поистине ослепительным пламенем. Во время своего тура по Новой Англии, который он совершал в июне 1921 года, он рассказывал о других своих опытах, суливших захватывающие перспективы, как, например, успешных пересадках глаз от одного вида другому. «В настоящий момент я не могу еще [вылечить от слепоты], – говорил он собранию докторов в Коннектикуте, – но месяцев через шесть, думаю, мне удастся и это». Свидетельств, что он проводил подобные опыты, не существует, и он никогда больше об этом не упоминал, но такое утверждение само по себе производило должный эффект. Поползли слухи, что скоро он сможет оживлять мертвецов.