Шарло Бантар

16 мая омнибус — редкое в те дни явление, на улицах Парижа — курсировал между площадями Бастилии и Согласия для пассажиров, имевших пропуск на торжества по случаю свержения колонны.

Шарло и Жозеф скоро присоединились к непрерывному потоку людей, устремившихся с площади Согласия по улицам Риволи и Кастильонской на Вандомскую площадь.

Темой всех разговоров было предстоящее событие, и Кри-Кри старался ничего не пропустить мимо ушей.

До его слуха донеслись слова молодого человека, шагавшего впереди рядом с другим, несколько постарше:

— Я живу тут совсем неподалёку. Все окна мы заклеили бумажными лентами, чтобы стёкла не посыпались от сотрясения. Боюсь только, как бы бронзовый император не отскочил при падении и не пожаловал нежданным гостем в наш дом.

— Да нет, этого бояться нечего: императоры не заходят в рабочие дома, — усмехнулся второй. — Ты слышал, — продолжал он, — говорят, один американский банкир, из самых богатых, хотел купить у Коммуны Вандомскую колонну, чтобы поставить её потом в Центральном парке в Нью-Йорке.

— Как же так? — удивился первый. — Ведь в Америке, поди, республика…

— Что ж ты думаешь! Такова цена американским республиканцам! На словах они демократы, а на деле почитают деспотов.

— Некоторые газеты всё-таки отстаивают колонну, называя её большим произведением искусства.

— Это болтают писаки из тех, что остались на содержании у Версаля. Коммуна всё ещё разрешает этим тёмным листкам ежедневно распускать по городу всевозможную клевету на коммунаров. «Произведение искусства»! Какая нелепость! Да знаешь ли ты, что известный всему миру художник Курбе предложил убрать этот памятник с первого дня, как стал во главе Свободной ассоциации художников. Это он внёс предложение сбросить деспота и на его пьедестале установить статую в честь победы революции восемнадцатого марта. Курбе говорит, что Вандомская колонна не представляет никакой художественной ценности. Она лишь позорит Францию, потому что прославляет идею войны и завоеваний, которые нужны только императору и богачам, но ненавистны народу…

— Абади продолжает получать от тьеровцев письма с угрозами, — услышал Кри-Кри разговор других прохожих, слева. — Пишут, что его ждёт смерть, если он доведёт дело до конца. Ведь…

Толпа оттеснила говоривших от Кри-Кри, и он не услышал конца фразы!

— Дядя Жозеф, кто такой Абади? — спросил он.

— Абади — инженер. Коммуна поручила ему всю подготовку к свержению колонны, а бонапартисты хотят сохранить её во что бы то ни стало и дошли до того, что угрожают Абади.

Вандомская площадь была полна народу. Любопытные, не получившие пропусков, заняли все крыши.

Пестрота костюмов, шум голосов, суета, движение — всё это могло смутить и огорошить любого. У Кри-Кри, хоть он и привык к парижской сутолоке, разбегались глаза. Ему хотелось посмотреть и на колонну, для которой сегодня пробил последний час, и на запрудивших площадь защитников Коммуны.

Кого здесь только не было! И солдаты Национальной гвардии в форме, и добровольцы — рабочее население Парижа, и гарибальдийцы.[30] Последние были особенно живописны. Солнце обливало своими лучами их красные костюмы, ветер играл петушиными перьями на мягких шляпах. Их вооружение было разнообразно: ружья, карабины, сабли, тесаки…

Вандомская площадь невелика по сравнению с другими парижскими площадями и имеет восьмиугольную форму. Посредине площади высилась колонна. В этот день она походила на мачту большого корабля — так она была вся опутана канатами и блоками.

Сложные подготовительные работы к свержению колонны наконец закончились. Насыпь из земли, мусора и соломы в пять метров вышиной и десять шириной начиналась на расстоянии пятнадцати метров от цоколя. Слой песка покрывал ту часть подстилки, на которую должен был прийтись — самый сильный удар падающего памятника. Колонну прорезали наискось с двух сторон.

На возвышенности Нев-Пти-Шан был установлен ворот, прочно прикреплённый к земле. От него шёл к колонне толстый канат, охвативший кольцом её верхушку.

Кри-Кри очень хотелось подойти ближе и хорошенько рассмотреть отдельные детали памятника, который Наполеон отлил из тысячи двухсот неприятельских орудий. Но вокруг настила стояли ряды национальных гвардейцев; они не допускали никого подходить близко во избежание несчастного случая, возможного в ту минуту, когда сооружение будет падать.

Теперь Кри-Кри сожалел, что прежде, бывая столько раз на Вандомской площади, не удосужился разглядеть как следует бронзовую обшивку колонны. На бронзе, которая спиралью обвивала монумент, были изображены различные эпизоды наполеоновских войн.

Не только Кри-Кри, но многие присутствующие осаждали гвардейцев, желая подойти к колонне. Однако стража была неумолима.

Внезапно, при общей тишине, в воздухе разнеслись слова:

…О, если бы возможно было
Собрать всю кровь, пролитую тобой,
Она бы площадь всю Вандомскую залила
И с ней — чудовище с златою головой..