Шарлотта

– Здравствуй, – Шарлотта протянула ему руку. – Идем, мы можем поговорить в гостиной. Дети с Анной наверху, мама в госпитале, а отец в конторе. Разве что Мейгрид нас подслушает, но от нее все равно никуда не деться. У тебя отпуск?

– Меня комиссовали, – проговорил Уильям, следуя за ней. – Моя война закончилась, к счастью или к сожалению.

– Ты выглядишь вполне здоровым. Как ты?

Шарлотта села на тот самый диван, где когда-то они с Уильямом попрощались, впервые пообещав писать друг другу.

– Не стал сообщать тебе, чтобы не огорчать, но я получил серьезную травму. Головная боль теперь меня почти не оставляет.

– Мне очень жаль, – Шарлотта опустила глаза и закусила губу. – Почему ты стоишь? Садись.

– Ты не сыграешь мне? – Уильям кивнул в сторону старого фоно. – Дома твой рояль не просто молчит, но рождает тишину, клянусь.

– Я не играю теперь, – отрезала Шарлотта. – Зачем ты приехал?

– Хотел услышать от тебя лично, что все кончено – не через бумагу. Хотя теперь в этом нет нужды. Это можно видеть, во всем смысле слова.

– Уилл, мне так жаль… – Шарлотта не могла смотреть ему в глаза.

– Что же это такое, cher ami? Тень этого человека все время висела над нашим браком, и вот я потерял тебя из-за него. Не знаю, пути Господа или дьявола свели вас вместе на этот раз. Война выворачивает всех и вся наизнанку, и мы становимся теми, кто мы есть на самом деле, и все чувства, что скрывались на дне, поднимаются на поверхность.

Уильям Уайт не называл имени Теодора, но и предположить не мог, чтобы это был кто-то другой. Он опустился на колени у ног жены и взял ее за плечи.

– Я могу в ближайшее время вернуться с нотариусом, и мы подпишем все бумаги. Но я предлагаю подождать того момента… когда он вернется. Всякое может произойти, и я…

Шарлотта вскинула голову.

– Ты что же, намекаешь, что Теодор может погибнуть, и в таком случае мне лучше оставаться твоей женой? Предлагаешь подстраховаться? – глаза Шарлотты лихорадочно горели.

– Я бы не пользовался такими словами, cher ami, но ты права. Я хочу, чтобы ты знала, что можешь рассчитывать на меня. Я по-прежнему люблю тебя, и прощать мне нечего. Когда я провожал тебя в Лондон, было совершенно видно, что это конец. Так что ты вольна была поступать дальше, как хочется.

Шарлотта усилием воли подавила гнев. Он сделал это ужасное предложение исключительно из благих намерений.

– Спасибо, Уильям. Я бесконечно благодарна тебе за все. Мы были счастливы, правда? Я ни о чем не жалею. Но будь добр, давай решим бумажные дела в ближайшее время. При любом исходе я не могу больше оставаться мадам Уайт. Хоть ты и великодушно простил мне мой поступок.

– Как пожелаешь, – он осторожно дотронулся до ее живота. – У меня всегда есть помощь для тебя, пожалуйста, знай это.

– Благодарю тебя, Уилл.

– Снова «мсье Уильям», я полагаю. И это не просто поступок, как ты выразилась. Это окончательный выбор, правда, cher ami? Ты такая прелестная с животиком и будешь чудесной матерью. Как бы мне хотелось, чтобы этот ребенок был от меня.

Он грустно улыбнулся, поднялся и вышел, не простившись и слегка пошатываясь, как пьяный. Шарлотта прижала руки к животу и тяжело вздохнула. Малыш зашевелился, видимо, чувствуя ее волнение и тоску.

Спустя две недели документы о разводе были подписаны.

***

Тедди впервые видел танк вблизи46. До сих пор бронированные гусеничные машины были разбросаны по полю и замаскированы под цистерны с водой по той простой причине, что экипажи для них не закончили обучение. И вот, прервав вынужденное молчание, они поползли в сторону расположения противника.

Плечи непроизвольно передернулись от первобытного ужаса. Грохочущая махина, подпрыгивая и распространяя вокруг враждебный запах, протащилась мимо. Но танки были английскими, и национальная гордость захлестнула солдат, в том числе и Тедди. Он почувствовал, как возвращаются силы.

Командир сказал, это битва не одного дня. Трудно определить, сколько прошло времени. Скорее всего, подкрепление на подходе, и 12-й дивизии позволят немного отдохнуть в тылу. Если можно так назвать наспех вырытые, но уже воняющие мочой окопы. Еще бы, в такую-то жару.

В надвигающийся танк, которым минуту назад так восхищался сержант Гастингс, попал артиллерийский снаряд. Машина загорелась, но продолжала двигаться вперед.

«Интересно, бедняги внутри погибли?» – подумал Тедди, живо представляя, как быстро можно задохнуться в этой консервной банке, из последних сил пытаясь открыть раскаленный заклинивший люк.

Кто-то бросился на него сбоку, сбив с ног и рыча проклятия на немецком прямо в ухо. Сгиб чужого локтя больно сдавил горло, перекрывая дыхание. Тедди удалось перекатиться, придавив собой врага. Он что было сил саданул подошвой сапога по ноге немца. Ругательства на миг сменились истошным воем, но вторая рука поднялась и опустилась, блеснув холодной сталью. Боль вскользь обожгла Тедди по ребрам.