Шарлотта

Английские истребители, не сразу получившие оповещение, взлетели поздно. Орудия стреляли неточно и не сбили ни одной цели. Освободившись от смертоносного груза, все бомбардировщики растворились в небе так же внезапно, как и появились. Самый разрушительный авианалет на Лондон был окончен.

***

Шарлотта улыбнулась и положила письмо Мелани обратно в конверт. В нем рассказывалось о буднях госпиталя в свойственной лейтенанту Кармайкл прямой и саркастической манере. Она писала новости об их общих знакомых, в том числе о капитане Торпе, которого перевели в более крупный госпиталь.

– Что-нибудь о конце войны, дорогая? – спросил мистер Аддерли, читавший в любимом кресле утреннюю газету.

– Это тебя нужно спрашивать, папа, у тебя ведь газета в руках, – улыбнулась Шарлотта.

– Газета – это не то, что письмо с фронта.

Мистер Аддерли с досадой покачал головой. Его патриотический пыл порядком остыл и даже подвергся серьезным испытаниям за эти годы. Казалось, он склонялся к тому, что войне не будет конца, несмотря на удачные летние операции на Марне и в Амьене48.

В комнату рыжим вихрем осенних листьев внеслась Шарлотта-младшая.

– Тетя Шарлотта, Вивьен уже сидит за пианино. Мы только тебя и ждем, – тряхнув кудрями, девочка убежала.

– Ну вылитая ты в детстве, – умилился мистер Аддерли, чья сентиментальность с годами все возрастала. – А Вивьен похожа на Анну.

– Все повторяется, – Шарлотта нежно поцеловала отца и поспешила к ученицам.

Все повторяется. По лестницам и коридорам дома на Холланд-Парк-роуд снова носились маленькие Аддерли, а Шарлотта решилась поднять пыльную крышку фоно. Пела она крайне редко, но взялась учить девочек игре на фортепиано. Вивьен, как и в приюте, не обнаруживала никаких способностей, но старалась так, что могла механически сыграть по нотам большинство несложных мелодий. У Шарлотты-младшей получалось гораздо лучше, но ей не хватало усидчивости.

Однажды, вернувшись с прогулки, Джонатан и Анна, смеясь и бросая лукавые взгляды на домашних, представили их вниманию новое приобретение – граммофон, огромный раструб которого был сплошь расписан разноцветными фиалками.

Мейгрид, увидев очередное чудо технического прогресса, как всегда перекрестилась и, бормоча себе под нос, всякий раз демонстративно уходила из гостиной, как только «молодые господа» принимались крутить ручку граммофона.

Маленькая коллекция пластинок Анны и Джонатана понемногу росла: Марион Харрис, Эл Джолсон, Генри Берр, Джордж Коэн – незнакомым именам Шарлотта предпочла бы классиков, но жизнь во время войны стремительно менялась и обещала стать совершенно другой и непривычной по ее окончании.

Они изо всех сил старались развлекаться: Шарлотта тихонько подпевала пластинкам, Анна учила Джейми танцевать фокстрот, о котором сама имела смутное представление, девочки беспорядочно кружились вокруг, а малыш Гил просто хлопал в ладоши и радостно смеялся, не вполне понимая, что происходит.

– Я скучаю по старым бальным танцам, – однажды призналась Шарлотта сестре. – Это, наверное, чересчур консервативно с моей стороны.

– Ты еще начни тосковать по корсетам, – Анна закатила глаза и кокетливо поправила сделанную недавно стрижку.

Шарлотта сдержанно усмехнулась.

– Что? – воскликнула Анна. – Ты сейчас в нем? У тебя воздух в легких лишний?

– Я не туго, Анна, – рассмеялась Шарлотта. – А ты разве не хотела бы станцевать вальс? Фокстрот не для ноги Джона…

В память осколком разбитого стекла впилось воспоминание: рука Тедди чуть ниже лопаток Шарлотты и строгий взгляд директрисы Говард. У нее сбилось дыхание. Анна притихла, прекрасно понимая, о чем думает сестра.

– В нашей гостиной недостаточно места для вальса, – тихо сказала она. – И в нашей жизни теперь, пожалуй, тоже…

***

В первую неделю ноября 1918 года стало понятно, что начавшееся в Амьене победоносное Стодневное наступление вот-вот завершится полным поражением вражеских войск. Вскоре оставшаяся без союзников Германия заявила о готовности к перемирию, опасаясь вторжения на свои земли и требования об окончательной капитуляции.

В 11 часов 11 ноября капитан британской армии Эдмунд Стенфилд медленным движением руки повесил винтовку на плечо и осторожно выглянул из окопа, находившегося на территории Бельгии, где он учил детей, а теперь вынужден был убивать вражеских солдат.

Орудия смолкли, и враждебные армии остановились на тех позициях, которые они занимали. Эдмунд понимал, что сейчас по всему фронту произошло то же самое, ведь утром, несколько часов назад, под Парижем был подписан договор о перемирии. Но страх не оставлял его. Разве вот так резко кончаются войны?

Эдмунд с трудом выбрался из окопа на негнущихся ногах и выпрямился, глядя в сторону позиций врага. Что помешает сейчас какому-нибудь немцу выстрелить в него? Но никто не стрелял. Английские солдаты один за другим выбирались из опостылевших окопов и невидящими глазами оглядывали недавнее поле боя.