Шарлотта Джейн Остин

— Я знаю, что вы не можете не согласиться со мной, мисс Хейвуд, ведь наши поэты всегда знали это — прекрасный пол более бесстрашен. Она — женщина — такая дерзкая и пылкая! — Здесь он пустился в размышления: — И славный лорд Байрон понимал это лучше, чем кто-либо еще, не так ли, когда говорил: «Женщина, милая женщина! Ты моя надежда, мое утешение, моя все!» Дорогая леди, я тоже в силу своих скромных способностей часто думаю над вопросом, который задают себе мужчины вот уже много поколений: кто может объяснить ту власть, которую имеет над нами женщина? — Он продолжал, пристально глядя ей в глаза: — И все равно, как замечательно увидел поэт все ужасающие последствия этого, только подумайте! Не та ли самая отважная героиня, которую столь трогательно описал нам Голдсмит, та леди, чья любовь не знает границ, потом унижается до глупостей, после чего вынуждена, увы, вечно нести ношу своей страсти?

Последнее великолепное замечание пролило новый свет на образ сэра Эдварда. Вот здесь, перед Шарлоттой, собственной персоной стоял человек чувства! И все-таки, наблюдая за мученическим выражением, появившимся на его лице, Шарлотта не могла отделаться от мысли о том, что оно прекрасно соответствует его самонадеянному поведению!

Мисс Хейвуд не могла позволить себе роскошь рассмеяться, но, должно быть, ее намерение не осталось незамеченным. Она нашла спасение только в том, что, когда на краткий миг в танце они разлучились, она сумела прийти в себя и вернулась к нему, исполненная самого серьезного внимания.

— Примите мои поздравления, сэр, — высказалась она. — Ваше замечательное умение видеть во всем поэзию делает вам честь. А ваши мысли свидетельствуют об эрудиции — но в этом я уже имела возможность убедиться во время нашей последней встречи. Что до нашего наслаждения, которое мы получаем от движения, — вы очень чувствительны. Танец дарует нам такой душевный подъем, что разве можно не думать о нем как о самом совершенстве, и даже о собственной поэзии музыки?

Он широко улыбнулся, окрыленный ее словами, и собрался было продолжать в том же духе. Но Шарлотта сразу же пресекла эту попытку.

— Но, позвольте заметить, я не могу не удивляться вашей трогательной заботе, сэр Эдвард, о собравшихся здесь леди. Охотно аплодируя вашим сантиментам, я все же полагаю, что эти леди вовсе не озабочены мыслями об ожидающем их унынии и печали. Молодые девушки, да чтобы философствовать? Перестаньте, дорогой сэр, вы не можете всерьез говорить об этом. Я сама сомневаюсь в том, что меня очень беспокоит мое будущее.

Но сэра Эдварда не так-то легко было смутить. Его намерение боготворить каждую симпатичную молодую девушку — а нынешним вечером зала, казалась, была полна ими — требовало, чтобы он упорствовал в своих героических размышлениях.

К счастью для нее, к этому времени танец закончился и он вынужден был проводить свою партнершу обратно к ее компании. Пока они направлялись к сестрам Паркер, Шарлотте на мгновение удалось снова бросить взгляд на их неуловимого брата, Сидни. Тот тем временем сумел ускользнуть от обступивших его прелестниц, якобы для того чтобы спасти своего приятеля лорда Коллинсворта от чрезмерного внимания леди Денхэм и увести его, дабы представить своему брату и его пассии.

Но, поймав ее взгляд, он моментально изменил курс, словно бы неожиданный порыв ветра наполнил его паруса. Этим насмешником и зубоскалом мгновенно овладело любопытство, и он совершил поворот оверштаг, подобно каботажному судну, направляющемуся в порт. И тут рядом с собой он обнаружил брата. Что касается лорда Коллинсворта, то бедному малому пришлось ожидать спасения еще некоторое время.

Как обычно, мистер Томас Паркер пребывал в окружении пылких молодых леди и их почетного эскорта в лице миссис Гриффитс. Когда его брат подошел к нему и с любезностями было покончено, Сидни без колебаний приступил к делу. Он должен был посовещаться с братом, расспросить его о загадочной молодой женщине, которую тот привез с собой из глубинки.

— В самом деле, Томас, хотя ты и весьма пространно описал мне несчастный случай, происшедший с тобой на дороге, ты ни словом не обмолвился о семействе, с которым свел там знакомство. Однако, я вижу, что один из его членов сопровождает тебя сегодня вечером. И если ее можно рассматривать как пример безупречности всего семейства, то их должно быть больше — в общем-то, я понимаю, что Хейвудов должно быть намного больше. Так почему же ты не привез их всех с собой сюда, в свою приморскую Олимпию?