Шарм

– Да, Грейс. Дымка не причинит тебе вреда, – повторяет Хадсон, и на губах его играет проказливая улыбка. Правда, в конце концов он все-таки подходит ко мне, чтобы посмотреть, может ли он помочь. – Привет, Дымка. Почему бы тебе не…

Он замолкает на полуслове, поскольку в эту минуту тень вытягивает подол моей футболки из джинсов и с моего живота прыгает ему на руки. Он ловит ее и удивленно бормочет:

– Умница!

В ответ Дымка ползет по его груди и обвивается вокруг его шеи. А затем начинает ворковать, совсем как голубка.

Отец Тиолы смеется:

– Похоже, у тебя появился новый друг.

– Да, похоже на то, – отзывается Хадсон, и в его голосе нет ни недовольства, ни досады. Скорее, он озадачен, и я невольно начинаю гадать, был ли у него когда-нибудь домашний питомец или друг – помимо его наставника. В его дневниках не было упоминаний ни о том, ни о другом, и я задаюсь вопросом о том, не было ли ему одиноко.

– Что ж, Потеряшки, давайте двинемся к дому, чтобы вы смогли рассказать нам свою историю, – с улыбкой говорит отец Тиолы. – Кстати, меня зовут Арнст. А ее – Мароли. – И он кивком показывает на свою жену.

– Я Грейс, – улыбаюсь я. – А это Хадсон. Огромное вам спасибо за вашу помощь. Не знаю, что бы мы делали, если бы не набрели на вашу ферму.

– По-моему, у вас и самих есть голова на плечах, – с мягкой улыбкой отвечает Мароли. – Я уверена, что вы бы что-нибудь придумали. Но мы рады, что вы здесь. Тиола любит пообщаться.

Мы идем за ними по двору и подходим к парадному крыльцу дома, украшенному горшками с цветами и травами – разумеется, окрашенными в различные оттенки фиолетового.

Когда мы подходим к двери – в сопровождении Тиолы и десятков ее друзей-теней, – Мароли поворачивается и хмурит брови.

– Нет! Вы останетесь здесь!

– О, извините! – Я отшатываюсь, смутившись от того, что неправильно их поняла. – Мы…

Арнст хохочет так оглушительно, что звук его смеха заполняет и крыльцо, и пространство, которое его окружает.

– О, я имела в виду не вас, Грейс! – Мароли качает головой. – Я обращалась к умбрам. Им не дозволено входить в дом, и они это знают. И сейчас просто пытаются воспользоваться тем, что у нас гости.

Она строго смотрит на шевелящуюся массу теней – умбр.

– Идите! – приказывает она им, затем поворачивается к Хадсону: – Это относится и к тебе, Дымка. Оставь этого парня в покое.

Дымка отвечает удрученным завыванием, от которого Арнст начинает смеяться еще пуще. Особенно когда к его смеху присоединяется и Тиола.

– Дымка – сущее наказание, – хихикая, поясняет Тиола. – Ей нравится трепать маме нервы.

– И это еще мягко сказано, – фыркает Мароли. – Дымка, не заставляй меня обливать тебя водой. А ну, слезь с этого парня.

На этот раз Дымка издает пронзительный вой, от которого меня бросает в дрожь.

– Да, да, да. Я знаю, что он тебе понравился. – Мароли стаскивает умбру с шеи Хадсона, что требует немалых усилий, поскольку Дымка изо всех сил цепляется за его горло.

Он издает придушенный звук, и Мароли укоризненно качает головой:

– Вот видишь, ты чуть не задушила своего нового друга. Ты этого хочешь?

В ответ Дымка дрожит и издает такой печальный всхлип, какого мне, кажется, не доводилось слышать никогда в жизни. И Хадсону тоже, если судить по его лицу. Вид у него почти такой же печальный, как и у Дымки, когда он нагибается и гладит ее… по голове? Или по спине? Трудно сказать, поскольку сейчас она приняла форму вроде куба, доходя ему до колен и, похоже, скукожившись.

– Не расстраивайся, Дымка, – шепчет он, продолжая гладить ее. – Обещаю, что я тебя еще навещу.

Услышав это, она вновь раздувается, становится овальной и начинает радостно щебетать и ворковать, вновь и вновь обвивая его лодыжки.

– Ну все, хватит! – говорит Мароли и сгоняет ее с крыльца. – Иди в амбар и поешь. Обещаю тебе, он с тобой еще поиграет.

Мы смотрим, как Дымка мчится по двору к амбару, и я изумляюсь тому, как быстро она движется. Не так быстро, как Хадсон, когда он переносится, но намного быстрее, чем я.

Когда она скрывается из виду, Мароли заводит нас в дом.

– Она определенно подружилась с тобой, – говорит она Хадсону.

– Похоже на то. – Он улыбается: – Она очень милая.

– С ней хлопот не оберешься, – комментирует Арнст. – Но она добродушная, этого у нее не отнимешь.

– Чего обо мне обычно не скажешь, – смеется Хадсон.

Арнст и Мароли присоединяются к его смеху, и я смотрю на него новыми глазами. Сейчас, в присутствии родителей Тиолы, он не похож на того парня, который весь прошлый год изводил меня своими дурацкими проделками.

Но не тот ли это парень, который помог мне испечь тыквенный пирог? И обнимал меня, пока я плакала, думая обо всех тех праздниках, которые мне уже никогда не удастся провести с моими родителями?

Не знаю.

Наверное, в этом-то и суть. Прочитав его дневники, я поняла, что он совсем не такой человек, каким считает его Джексон. Но хотя я знаю, чем он не является, это вовсе не значит, что мне известно, каков он.