Шарм

– Входи, – кричу я и, когда он открывает дверь, продолжаю: – Тебе не надо стучать. Это же и твоя комната.

– Знаю. Я просто не хотел… застать тебя врасплох. – Он застывает в дверях и выглядит почти безобидным в мягких спортивных штанах и футболке.

Я смеюсь, несмотря на всю мою нервозность:

– Я обещаю, что переоденусь не тут, а в ванной, идет? Тогда тебе не придется беспокоиться о том, чтобы застать меня голой.

Едва произнеся эти слова, я тут же жалею о них. Вместо того чтобы снизить напряжение между нами, я только накалила атмосферу. Потому что теперь мы оба думаем о моей наготе, а я совсем не хотела, чтобы это произошло.

На пару секунд на лице Хадсона отражается смущение, но затем он прочищает горло и говорит:

– Я это учту. И я даю тебе аналогичное обещание – насчет меня самого.

– Понятно. – Между нами повисает неловкое молчание, и я выпаливаю то, что вертелось у меня на языке с тех самых пор, как я вошла в эту комнату: – Ты можешь лечь на кровати.

– Нет. – У Хадсона делается оскорбленный вид. – На ней будешь спать ты. Это очевидно.

– Почему это очевидно? Ты же целый год спал в единственной кровати, которая…

– Это не то же самое, – перебивает меня он, и его щеки заливает румянец, которого прежде я у него не наблюдала.

– Да ну? – Я чувствую, что наконец расслабляюсь, поскольку мы возвращаемся к нашим прежним препирательствам. – Это почему?

– Потому что ты разделила мою берлогу надвое – ты сама. И отдала мне кровать. Я просто соблюдал правила.

– О, неплохая попытка, – фыркаю я. – Ты спал в кровати с самого начала – до того, как я разделила твою берлогу.

Он смотрит на меня с таким видом, будто ответ на мой вопрос вертится у него на языке, но в конце концов он только вздыхает и прислоняется плечом к ближайшей стене:

– Просто возьми кровать, а я посплю на полу.

Это очень близко к признанию Хадсоном Вегой своего поражения, на моей памяти он еще никогда не подходил к этому ближе, и части меня хочется насладиться этим. Ведь, видит бог, очень возможно, что это никогда не повторится. Но в то же время мне надоел этот спор. Я устала, я хочу спать, и было бы нелепо заставлять его спать на жестком деревянном полу в то время, когда кровать настолько велика, что в ней могут свободно разместиться даже не два, а четыре человека.

А потому, несмотря на всю мою нервозность, я говорю:

– Знаешь, мы же оба разумные взрослые люди. Мы можем просто разделить эту кровать.

– Извини, должно быть, я неправильно тебя расслышал. – Хадсон изображает беспокойство. – Неужели ты не боишься подцепить вампирских вшей, если будешь спать рядом со мной?

– Если бы я могла подцепить вампирских вшей, как ты выражаешься, то они бы у меня уже наверняка завелись, – парирую я, чувствуя, что прилив адреналина в моей крови, продукт моей панической атаки, сходит на нет, и на меня наваливается усталость. – Ну, ты собираешься ложиться в кровать или мы проведем остаток ночи, споря о том, заразный ты или нет?

– Я могу заверить тебя, что я не заразный, – отвечает Хадсон и оскорбленно фыркает: – Ни в каком смысле.

– Я рада это слышать, – бормочу я и, откинув покрывало и одеяло с моей стороны кровати, ложусь, не давая себе возможности передумать. И, когда он все так же не приближается к кровати ни на шаг, я закатываю глаза и добавляю: – Я тоже не заразна – говорю это на тот случай, если ты сомневался.

Я закрываю глаза и поворачиваюсь на бок, спиной к середине кровати, решив притворяться спящей до тех пор, пока Хадсон наконец не сдастся и не ляжет. Или пока меня не сморит настоящий сон.

Но мы продолжаем молчаливую конфронтацию. Я лежу в кровати, отказываясь продолжать этот спор, а Хадсон стоит, прислонившись плечом к стене чего-то. Однако в конце концов, он, видимо, все-таки признает, что устал не меньше моего, поскольку придвигается к кровати.

Следует еще одна пауза – я чувствую это, хотя и не могу видеть, – во время которой он стоит у края кровати. Затем матрас прогибается, и я чувствую, как он ложится рядом.

– Просто чтобы ты знал: я не из тех, кто любит обнимашки, – бросаю я через плечо, когда он укладывается в нескольких футах от меня.

– Как же я переживу такое разочарование? – в тон мне отвечает он.

– Думаю, ты мог бы пойти в амбар и разыскать там Дымку, – подкалываю его я.

Он издает сдавленный смешок:

– Ты довольно стервозная, ты это знаешь?

Я могла бы обидеться, но в его голосе звучит скорее веселая беззаботность, чем досада.

– У меня были хорошие учителя.

Он снова фыркает, но ничего не отвечает.

Выждав несколько секунд, я шепчу:

– Спокойной ночи, Хадсон.

Он отзывается сразу:

– Спокойной ночи, Грейс. Сладких снов.

Почему же мне кажется, что этой ночью ни я, ни он не сомкнем глаз?

Глава 47 Не мягкое приземление

– Грейс –

Сознание медленно возвращается ко мне в царящем вокруг полумраке.

Я сразу же вспоминаю, что мы больше не в берлоге Хадсона, но все остальные мысли словно заволакивает туман. Вероятно, потому, что мне тепло и так удобно, как не было уже целую вечность.