Шарм

К тому же за годы, проведенные при Дворе Вампиров, я видел – и слышал – вещи и почуднее, причем намного. Так что это просто безобидный пустяк.

По обоюдному молчаливому согласию мы направляемся к амбару, надеясь найти там Мароли или Арнста, чтобы спросить, чем мы можем им помочь, но на полпути из высоких зарослей какого-то растения, через которые мы пробирались вчера, выскакивает Тиола.

– Пошли! – кричит она, отчаянно размахивая рукой. – Скорее, не то вы все пропустите.

Больше она ничего не говорит, а просто ныряет в заросли и пускается бежать.

Мы с Грейс переглядываемся и бросаемся следом.

Глава 50 Лебеди – это круто

– Грейс –

Я бегу по полю так быстро, как только могу, петляя между рядами посадок и пытаясь не потерять из виду Хадсона и Тиолу.

Они оба движутся быстро – очень быстро, – так что мне приходится выкладываться по полной. Не затем, чтобы не отстать – этот поезд уже ушел, – а просто чтобы оставаться достаточно близко и видеть их спины.

И это еще обычный бег, а не перенос – я понимаю это, когда мы делаем еще один поворот, мчась между рядами посадок. Хадсон несется за девочкой, которая бегает со сверхчеловеческой – но не вампирской – скоростью, и время от времени оглядывается на меня.

Я увеличиваю скорость, заворачиваю за угол и наконец – слава богу – выбегаю из зарослей на большую поляну.

Она находится на берегу озера, и я вижу, как Хадсон и Тиола наконец останавливаются примерно в трехстах ярдах от меня. Поросшая полевыми цветами разных оттенков фиолетового, лилового и сиреневого и высокой, по колено, фиолетовой травой, эта поляна походит на иллюстрацию из «Алисы в Стране чудес». Не только потому, что все здесь окрашено в странные цвета, но и потому, что все немного… искажено.

Деревья на краях поляны высокие и толстые, но кажутся перевернутыми, поскольку их ветви расходятся веером по земле, а длинные фиолетовые стволы устремлены в небо. Лежащие возле озера валуны похожи на закругленные пирамиды – внизу они массивные, широкие, а кверху сужаются. Даже ручей, бегущий неподалеку и впадающий в озеро, течет не как у нас – не вниз по склону холма, а вверх.

Это чудно, ужас как чудно, и в то же время красиво, хотя эта красота и необычна. Мне это нравится, и, судя по лицу Хадсона, который поворачивается, чтобы посмотреть на меня, ему это тоже по душе.

– На что мы собираемся смотреть? – спрашиваю я, подбежав к берегу озера, где стоят он и Тиола.

Но едва эти слова срываются с моих губ, я вижу ответ. Озеро полно лебедей, самых красивых из тех, которых я когда-либо видела. Их тут около двух сотен, от бледно-лимонных до ярко-золотых, и они плавают по поверхности прозрачного фиолетового озера.

– Мы едва не пропустили это, – шепчет Тиола так тихо, что я едва могу расслышать ее.

– Едва не пропустили что? – тихо спрашиваю я, подойдя к Хадсону.

Но как только я оказываюсь рядом с ним, Дымка возмущенно шипит. Раздраженная ее слишком уж хозяйским поведением – тем более что я не имею никаких видов, ни романтических, ни каких-либо иных, на ее нового любимца, – я шиплю в ответ, причем делаю это вдвое громче.

Хадсон смеется, и его смех пугает лебедей. И они одновременно взлетают.

– Вот это! – верещит Тиола, захлопав в ладоши, поскольку теперь не надо опасаться всполошить этих птиц. – Мы едва не пропустили это зрелище.

Сперва я не понимаю, о чем она говорит. Потому что да, эти лебеди взлетели, но…

– Оо!

Они вдруг все как один поворачивают и летят, пока не образуют два идеальных концентрических круга, которые одновременно начинают вращаться. Я насчитываю семь оборотов, – с каждым разом они все ближе подлетают к воде. Затем они снова взмывают ввысь и образуют в небе безупречный клин, улетающий прочь.

– Это было… – начинает Хадсон, но замолкает, словно не может подобрать слов, и я его понимаю. Потому что я тоже не могу подобрать слов. Впервые в жизни мне становится понятно, почему стаю лебедей иногда называют балетом. Настоящее «Лебединое озеро».

– Я же говорила, что вам это понравится, – самодовольно заключает Тиола.

– Ты права, – соглашается Хадсон и, протянув руку, ерошит ее волосы: – Спасибо, что ты показала нам это зрелище.

Дымка, все еще сидящая у него на груди, хнычет, когда он проделывает этот жест, и он гладит и ее тоже. Затем она снова начинает издавать свои странные звуки, которые, по-моему, похожи на царапанье ногтями по стеклу.

– Кстати, ты не знаешь, где сейчас твои родители? – спрашиваю я. – Мы надеялись, что они скажут нам, с чем мы могли бы помочь им на ферме.

– Вы хотите помочь? – В голосе Тиолы звучит такой скепсис, что я не могу удержаться от смеха.

– Я понимаю, вид у нас не самый многообещающий, – отвечаю я, быстро обняв рукой ее плечи, – но ведь наверняка есть какие-то задания, которые даже нам не запороть?

– Конечно, – соглашает Тиола, но видно, что чувствует она себя так же неуверенно, как я сама, когда иду рядом с Хадсоном, который держит Дымку. Может, все обойдется, а может, эта маленькая тень вырвет из моей задницы кусок мяса. И то и другое одинаково вероятно.