Шарм

– Приглашение идти в жопу? – парирую я. – Да, именно туда я тебя и приглашаю.

– Ух, сегодня ты, похоже, в ударе, да, Грейс? Я ранен в самое сердце. – Он устремляет на меня свой самый ангельский взгляд. Обычно такой взгляд означает, что он затеял нечто такое, что мне следует начать трястись от страха, но сегодня он и так уже сделал меня.

– На твоем месте я бы очень, очень опасалась того, что случится, когда ты сегодня заснешь, – отвечаю я, выжимая молоко из футболки.

– Да ладно… – Он вскидывает обе руки, изображая невинность. – Это же ты вчера вечером высмеяла меня, сказав, что вампиры не созданы для того, чтобы работать на молочной ферме.

Я закатываю глаза:

– Это вовсе не значит, что я хотела, чтобы сегодня утром ты, не спросив меня, заявил, что я хочу поработать в хлеву.

Он лукаво усмехается.

– Что я могу сказать? Я убежденный феминист, и я никогда бы не стал утверждать, что ты не можешь переплюнуть мужчину.

Он ведет себя нелепо.

Но как бы мне ни хотелось и дальше злиться на него, я не могу этого делать, потому что хорошо помню, как сегодня утром начался разговор по поводу работы на ферме… У меня началась паническая атака из-за мыслей, что это наш последний день на ферме. Арнст сказал, что видел на юго-западе облако пыли, а значит, к завтрашнему утру армия королевы уже будет достаточно далеко и что нам нужно будет попытаться добраться до Адари прежде, чем кто-то сможет найти – и прикончить – нас.

– Ты такой мудак, – бормочу я без всякой злости.

И вдруг поляну оглашает громкий рык. От этого звука у меня волосы встают дыбом, и я оглядываюсь в поисках какого-то не замеченного фиолетового зверя.

Хадсон же просто смеется и похлопывает себя по спине:

– Все путем, Дымка. Грейс не пытается на меня нападать. Просто у нее такой характер.

Ну конечно. Это все та же чертова тень. Я ничего ей не сделала, но почему-то она все равно ненавидит меня. А может, дело в том, что она любит Хадсона, и поскольку мы с ним то и дело обмениваемся оскорблениями, она ненавидит меня просто из принципа.

Как бы то ни было, не очень-то приятно, когда тебя ненавидит существо, которое так любит всех остальных.

– Ей в самом деле обязательно сопровождать тебя, куда бы ты ни пошел? – вздыхаю я.

– Она же моя тень, – отвечает он, пожав плечами.

И я ничего не могу с собой поделать и разражаюсь смехом, чего он и добивался, если судить по его самодовольной улыбке.

– Мароли прислала тебе обед, – говорит Хадсон, ставя между нами небольшую корзинку для пикника. – Я попытался убедить ее, что мы почти не работали и нам не нужен перерыв, но она ничего не желала слушать.

– Говори за себя. – Я раздраженно вскидываю голову. – Лично я провела все утро, орошаемая молоком таго, а у него, должна признаться, не очень-то приятный запах. По-моему, он уже въелся в мои поры.

Хадсон подается вперед и делает вид, будто нюхает меня. Дымка предостерегающе шипит, но я не обращаю на нее внимания. Теперь у меня в отношении этой любимицы Хадсона новый план – я буду делать вид, будто ее не существует, когда она будет мне гадить. А это она делает ежеминутно.

– Ты права, – говорит он, обнюхав меня. – Оно однозначно воняет.

– Надо же. – Я бросаю на него веселый и в то же время оскорбленный взгляд: – Ну, спасибо.

Он достает из корзины еду и две бутылки воды, затем протягивает мне сэндвич и моргает, включив свое обаяние на полную мощность:

– Ну как, мир?

– О нет, никакого мира, Вега. Никакой сдачи в плен. – Я прищуриваю глаза и грозно продолжаю: – Только мщение. И смерть.

– Смерть? В самом деле? А тебе не кажется, что это слишком…

Я вскакиваю на ноги прежде, чем он успевает закончить, и пускаюсь бежать к маленькой лужайке, окруженной деревьями, на другом конце озера. Хадсон следует за мной – как я и ожидала.

Давай, давай, говорю я себе, когда он начинает сокращать расстояние между нами. Еще немного ближе. Еще ближе. Еще… И в самую последнюю секунду я отскакиваю вправо.

И Хадсон с разбега падает прямо в озеро – причем прибрежная полоса, как я выяснила вчера, отнюдь не мелководна. Так что он не просто мочит ноги… нет, он тут же погружается с головой в прохладную лавандовую воду.

Глава 53 Утрись, маргаритка

– Грейс –

– Какого черта? – Хадсон отплевывается, вынырнув на поверхность и отбросив мокрые волосы, облепившие его лоб.

Я смеюсь так громко, что почти не слышу его цветистых ругательств. А когда Дымка начинает истошно выть, я хохочу еще пуще. Если бы я и без того не была для нее самым ненавистным человеком на планете, то наверняка стану им после сегодняшнего дня.

Но Хадсон это заслужил, и еще как. Возможно, теперь мне уже никогда не удастся вымыть из моих волос запах молока таго.

– Я же извинился, Грейс! – ворчит он, быстро подплыв к берегу.

Я складываю руки на груди и смотрю на него со злорадной улыбкой:

– А я не приняла твоих извинений, Хадсон.

– Только смерть. Да, я помню. – Он шумно вздыхает: – Похоже, мне надо было отнестись к твоей угрозе серьезнее.

– Да уж, – соглашаюсь я.

– Рано или поздно я с тобой рассчитаюсь.

– Что-что? – Я прикладываю ладонь к уху: – Я не слышу тебя, ведь ты так громко ноешь.