Шарм

Я останавливаюсь, дойдя до ряда томов в переплетах из потертой винно-красной кожи. Тут их по меньшей мере сотня, и, хотя некоторые из них выглядят намного старше других, очевидно, что все они – часть одной коллекции. Это следует не только из одинакового цвета переплетов, но и из одинаковых пометок на корешках. Когда я снимаю с полки несколько томов, оказывается, что у них еще и одинаковый золотой обрез.

К тому же каждый том снабжен замком. Может, это чьи-то дневники? И если да, то чьи? Вряд ли я когда-нибудь это узнаю, ведь они заперты, но мне интересно об этом поразмышлять.

Замки на них красивые, старинные, изящной работы – и, вертя один из томов в руках, я не могу не провести пальцем по маленькой замочной скважине. К моему изумлению, едва мой палец соприкасается с ней, замок отпирается.

Теперь я могу читать без помех.

Секунду я колеблюсь – ведь это чьи-то дневники. Но, судя по возрасту того тома, который я держу в руках, их автор уже давно умер и ему все равно, если я проведу какое-то время наедине с его мыслями.

Я открывают том осторожно – он стар, и я не хочу нанести ему урон. Первая страница пуста, если не считать краткого посвящения:

Моему самому способному ученику, который достоин получить от этого мира намного больше.

Ричард.

Это странное посвящение, и я трачу какое-то время, водя по нему кончиком пальца и повторяя контуры красиво выписанных букв. Слова неимоверно разжигают мое любопытство, и вскоре я переворачиваю страницу, чтобы посмотреть, что же написал этот способный ученик.

Я открываю первую исписанную страницу и вижу дату – 12 мая 1835 года. За ней следует запись, сделанная детским почерком.

Сегодня я подрался.

Я знаю, что не должен был драться, но я ничего не мог с собой поделать. Меня спрова спровоцировали.

Ричард говорит, что это не важно, он говорит, что цивели цивилизованный человек должен уметь владеть собой. Я сказал ему, что не знаю, что значит «уметь владеть собой», и он ответил мне, что «умение владеть собой означает, что ты можешь держать свои эмоции и желания в узде даже перед лицом прова очень значительных провокаций». Я сказал ему, что все это очень хорошо, но что у того, кто это придумал, не было докучного младшего брата.

Ричард засмеялся, затем сказал мне, что будущие короли должны всегда помнить о самодисциплине и делать только то, что, по их мнению, хорошо для их народа, даже если этот народ состоит из докучных младших братьев. «Даже очень, очень докучных младших братьев?» – спросил я. И он ответил, что это в особенности относится к ним.

Думаю, это правильно и разумно, вот только похоже, что у моего отца совсем нет этой самодисциплины. Он делает то, что хочет, когда хочет, и если кто-нибудь ставит его решения под сомнение, то он делает так, что этот человек исчезает, иногда – ненадолго, а иногда – навсегда.

Но, когда я сказал это Ричарду, он просто посмотрел на меня и спросил, хочу ли я стать таким королем, как мой отец. Я ответил ему НЕТ!!!!!! Я ни за что не желаю быть таким королем, человеком или вампиром, как мой отец. Я вообще не хочу быть похожим на него ХОТЬ В ЧЕМ-ТО. Пусть он и имеет большую власть, но он относится ко всем очень, очень плохо.