Шаровая молния 3 (СИ)

Но вся эта геополитика и, тем более, «разоблачение заговора мировой закулисы против первого в мире государства рабочих и крестьян», дело далеко не первостепенное. Сегодня во главе угла стоит скорейшее восполнение гигантских (чего уж греха таить?) потерь Красной Армии в технике и вооружениях, понесённых на начальном этапе войны. Пусть даже ценой усиления будущего главного геополитического противника. И создание задела на будущее, чтобы противостояние с ним началось на более выгодных для СССР исходных позициях. В этом и заключается работа Группы уполномоченных ГКО, которую он возглавляет, к работе в которой он уже понемногу, в меру ещё слабых после ранения и контузии сил, приступил.

А радио? Радио нужно, чтобы «погрузиться в изучаемую среду». Эту «технологию» Демьянов освоил ещё в когда осваивал электронику, а потом применил в начале своей журналистской деятельности. Сперва напитывался информацией, иногда совершенно бессистемно, и лишь потом «количество переходило в качество»: выстраивались логические цепочки, позволявшие оценивать и связывать, казалось бы, совершенно не зависящий друг от друга факты. И если впереди столь серьёзное противостояние, то к его началу нужно хорошо разбираться в логике и движущих мотивах противника. И чем скорее он начнёт «питаться информацией», тем большим окажется багаж знаний, бэкграунд, как говорили в XXI веке. Ведь тот же успех его деятельности «прогрессора» базировался именно на бэкграунде, полученном ещё при подготовке к защите диплома историка и освещении оружейных вопросов в российской прессе. В дальнейшем просто чуть-чуть сместятся акценты этой деятельности.

8

— Давай отдохнём…

Данька совсем выдохся: три трёхведёрных бочки в санях, и тянуть их по слегка накатанному снегу тяжело даже вдвоём. А надо! Зима нынче такая, что речка Сержанка насквозь промёрзла. Сначала вода поверх льда, наледью шла, а теперь и она замерзает где-то в верховьях речушки. Приходится всему посёлку ходить аж за просеку с линией электропередач, ведущей из Челябинска в Златоуст. Кому полтора километра, а кому и все два. Туда уже целую тропу протоптали, но ведь и снег часто сыплет. И редко кто ходит с двумя вёдрами на коромысле. Чаще, как братья Даниловы, пристраивают бочёнок на санки и везут в нём. Только Даниловым каждый день приходится три-четыре рейса делать: мало того, что домой вода нужна, так ещё и пимокатня её уйму требует.

Ещё зимой к ним в барак заявился оперуполномоченный по посёлку. Открыл планшетку и сурово глянул на отца.

— Тут такое дело, Данилов. Бумага на тебя пришла.

И отец, и Егор в тот день уже с работы прибежали, ужинать готовились, а тут такой гость. Вот глава семьи и напрягся после этих слов: всего-то чуть больше года прошло с той поры, когда он освободился и перевёз жену с детьми в посёлок ссыльно-переселенцев. Неужто опять на лесоповал возвращаться? Хотя… Если бы арестовывать пришли, то не один лейтенант Ивашкин явился бы. И не просил бы разрешения войти, а вломился бы, как… в сарай, да ещё наганом размахивал бы. Да и не чувствовал за собой Демьянов-старший никаких грехов. Разве что, на собраниях бухтел, когда «опер» слишком уж завирался. Ему же наверняка докладывают, что опять этот бородач в его адрес «бреши, бреши» под нос бормотал.

— Из самой Москвы бумага…

— Да не тяни уж ты, Владимир Евсеевич! Говори прямо, как есть.

— Прямо, так прямо. Амнистировали тебя, Матвей Кузьмич! Не ссыльный ты больше, «вольный» теперь.

Егор просто физически ощутил, как окаменевший, было, отец отмяк.

Мать, ясное дело, тут же принялась креститься на иконки в «красном углу», какую-то молитву бормотать. А лейтенант-чекист выложил бумагу на стол перед отцом и потребовал:

— Распишись, что ознакомился… Теперь, небось, под свою Мамлютку вернёшься?

Отец степенно прочитал документ и взял в руку химический карандаш, протянутый оперуполномоченным.

— Не вернусь. Не хочу туда возвращаться. Здесь жить останемся. Здесь, я сказал! — цыкнул он на Анну Петровну, даже переставшую креститься после этих слов.

Одиннадцать с лишним лет прошло, а так и не простил отец пятерых братьев, не осмелившихся его защитить, когда их хозяйство пришли раскулачивать. Помнил Егорка, хоть и мал был: никто тогда не разбирался. Сказали — самое богатое в деревне хозяйство, значит, главный в нём — кулак, а остальные братья как бы не при чём. Их в колхоз, а старшего брата — на лесоповал на десять лет. За что, если никаких наёмных работников у Демьяновых не было, своих рабочих рук хватало? Только с сестрой жены папка и переписывался отсюда, из посёлка ссыльно-переселенцев с названием Урал-Дача. Мать-то малограмотная, вот ему и приходилось письма Матрёне Петровне писать. Ну, или подучившимся детям, когда ему недосуг было.