Шаровая молния

– Да, ребенок – это счастье. Вот потому я и на распутье. А тут еще московские таможенники. Похоже, скоро нас возьмут за жабры, и если не посадят, то выбросят из самолета, как ненужную вещь.

Возразить бортинженеру было нечего. Но то, что он предпочтение отдает некой Альбине не только из-за телесных качеств, а, скорее, из-за бытовых, житейских благ («…За садом будешь только ухаживать»), не очень понравилось командиру. И у Геннадия невольно вырвался вопрос:

– Настя, кажется, сирота?

– Да, у нее только старший брат. И ни кола, ни двора. Вот еще серьезная проблема. Невестку она на дух не переносит и ехать к брату ни за какие коврижки не хочет.

– Так ты уже говорил на эту тему с женой?

– Да так, намеками. Она обнаружила на моем белье губную помаду, запах дорогих духов. Расплакалась. Я стал успокаивать и придумал историю с прежней женой, что она была за границей и вот вернулась. Случайно встретились в Бобруйске. Пока кое-как успокоил. Но вопрос остается открытым. Что ты посоветуешь?

Геннадию очень понравилась Настя. Такую преданную жену, хорошую хозяйку не просто найти. А вот – холодная в постели, не может иметь детей… Он долго думал и посоветовал неопределенно:

– Поглубже вникни в проблему и прикинь, какое добро или зло делаешь ты своим близким. Не о своем благе думай, а о благе тех, кто от тебя зависим.

– Спасибо. Подумаю еще. Извини, что со своими проблемами… – Макаров поднялся. – Спокойной ночи.

Он ушел. А его слова не выходили у Геннадия из головы: «На старости лет втрескался, как пятнадцатилетний мальчишка… Милая, симпатичная женщина, таких я еще не встречал… Живет она на окраине Бобруйска в своем добротном доме с садом и огородом… Она приглашает к себе насовсем. Говорит, за садом будешь только ухаживать, и будем жить с тобой, как голубки под надежной крышей… А тут еще московские таможенники»…

Да, бортинженер далеко вперед смотрит и, почувствовав зыбкость почвы под ногами, готовит себе другое лежбище… А Настя, что с ней будет? Может, Альбина и в самом деле замечательная женщина, хороший врач, но за пять дней разве можно узнать человека? А с Настей он прожил около десятка лет… Нет, нельзя просто так уйти от нее. Надо поговорить с ним еще, убедить. И грустно усмехнулся: не зря говорят: «Чужую беду руками разведу, а свою…» У Макарова выбор, в этом его преимущество, а у Геннадия и выбора нет. Он сидит здесь, в этом промозглом Якутске, водку от тоски жрет, а Лана, возможно, уже в Москву собирается. Рвалась в хозяйки автозавода и вдруг ни с того ни с сего расхотела. Только ли от того, что здраво оценила возможности конкурентов? Правда, она и раньше все просчитывала, знала, как поднять качество машин, снизить их себестоимость и, значит, завоевать рынок. И на нее работают такие суперконструкторы. Лучшие в мире мотоциклы, пневматические пистолеты изобрели. Все дело, видимо, в Дмитрюкове. Не зря он прилетает, и не случайно Властелина отослала своего возлюбленного подальше.

Ревность раскаленным потоком хлынула в грудь. Так с ним было только тогда, когда он увидел в номере Тони лейтенанта Медведева. Но Тоня была его любимой девушкой, которую он тогда прочил в спутницы жизни, и ревность его была вполне естественна. А кто ему Лана? Чужая возлюбленная, которая решила позабавиться с молодым пилотом, пока покровитель отсутствует. Чего же он ревнует?.. Вроде бы все верно, а огонь в груди не угасал. Было чертовски больно и обидно, что и на этот раз выбор его оказался химерой.

Он собирался лечь спать, но теперь понял, что в таком состоянии будет ворочаться в постели и мучиться от душевных переживаний. Захотелось напиться до чертиков, но в его холодильнике было пусто, а идти в номер Макарова не хотелось – не хватало еще, чтобы подчиненные видели его безвольным и подавленным. Единственный выход – пойти к дежурной по гостинице, попросить чаю; возможно, у нее найдется напиток покрепче.

Ему повезло: у дежурной нашелся и чай, и бутылка «Сибирской».

ВОЗВРАЩЕНИЕ

В Ижевск экипажу удалось вернуться лишь через неделю. Еще в Москве Геннадий узнал, что Дмитрюков на месте, в Ижевске пробыл всего двое суток. Это было хорошим предзнаменованием.

Дежурный по аэродрому передал Геннадию, что хозяйка концерна просила лично доложить о результатах командировки.

Настроение подпрыгнуло на все сто пятьдесят. Он заехал в свою обитель, переоделся в лучший штатский костюм и отправился не на доклад, а на свидание – отчитался он еще в столице перед самим Дмитрюковым.